ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– А теперь поговорим о Брамсе. Я настаиваю, чтобы вы не игнорировали его произведений.
Элизабет застонала, выражая свое сдержанное отчаяние. Разговоры о фортепианных концертах Брамса с преподавателем были чем-то вроде интимной шутки. Когда профессор Хэрок впервые предложил ей сыграть концерт Брамса, это предложение повергло ее в смертельный ужас: Элизабет категорически отказывалась, будучи уверенной, что нечего и пытаться сыграть такую трудную вещь.
– Глупости! – отрезал Хэрок и жестом заставил ее замолчать. – У меня вызывает возмущение то, что Четвертый концерт Бетховена, как и концерт Шумана, почему-то принято считать дамскими произведениями, тогда как концерт Брамса рассматривают как сугубо мужскую вещь. Дескать, только мужчина может рассчитывать на его удачное исполнение. Это просто смешно! Я уверен, что вы справитесь с этим концертом! После этого разговора Элизабет отправилась домой и с невероятным упорством разучивала ноты, а затем целых две недели героически боролась с партитурой, сложнее которой ей еще не приходилось встречать за свою исполнительскую карьеру.
– Подходите к партитуре творчески. Учитесь распределять свои силы, чтобы и самой испытывать удовольствие, сидя за инструментом, – советовал ей профессор Хэрок.
По мере сил она старалась следовать этим пожеланиям. Даже когда Элизабет не сидела за роялем, она мысленно воспроизводила музыку, все более и более убеждаясь в том, что никогда прежде ей не доводилось иметь дело с таким великолепным музыкальным произведением.
– Ну как, вы готовы? – спросил у нее профессор Хэрок, чувствуя ее волнение. – Тогда прошу вас, начинайте.
Она знала, что он не станет поправлять ее, а будет молчать на протяжении всего исполнения, пока она без подсказок не сыграет концерт целиком. Собравшись, призвав на помощь всю свою выдержку, Элизабет подняла руки и после секундного колебания опустила их на клавиатуру.
Музыка была поистине титаническая. Элизабет полностью растворилась в звуках, которые все дальше и дальше уносили ее душу. Тонкий ручеек пота струился у нее по виску. Элизабет полагала, что исполняла сложную музыку и раньше, но теперь поняла, что структура произведения Брамса значительно превосходит по сложности все, что ей когда-либо в прошлом доводилось играть. Эта музыка была сродни храму без сводов: она поднималась ввысь и уносила все мелкое и ничтожное прочь, требуя от исполнителя всех его сил.
Когда наконец Элизабет закончила, она была мокрая от пота, руки дрожали от усталости и огромного напряжения.
– Вот видите, – сказал профессор Хэрок с явным удовлетворением. – Стало быть, это можно сыграть? И вы только что это продемонстрировали.
Их взгляды встретились, и Элизабет охватил такой восторг, какого она никогда не испытывала прежде.
– Завтра мы попробуем опять с первых трех восходящих нот allegro non troppo.
От ее восторга не осталось и следа: она вспомнила о том, что должна сейчас ему сказать. При этой мысли тошнота подступила к горлу.
– В чем дело? – спросил он, увидев выражение ее глаз. Брови профессора хмуро сошлись на переносице. – Это все из-за Брамса? Он труден для вас?
Она отрицательно покачала головой и повернулась к профессору вместе с табуретом.
– Нет, – твердо ответила она и положила руки на колени. – Я хочу вам кое-что сказать.
Он недоуменно посмотрел на нее. Услышав, что Элизабет не будет участвовать в концертах, профессор Хэрок застыл как пораженный громом. Он никак не мог осознать, что ее не будет в Европе во время брюссельского конкурса, и что Элизабет даже не представляет себе, когда сможет вернуться в Европу.
– Но это невозможно! – вновь и вновь повторял он. – Не могу понять... Это что-то немыслимое! Невероятно!..
– Мне очень жаль, профессор, – смогла наконец произнести Элизабет. Ее голос от внутренней боли звучал неестественно.
– Жаль, вы сказали? – Он отодвинул свой стул и грозно поднялся во весь рост. – Вы сами-то понимаете, что говорите? Понимаете, от какой возможности отказываетесь? Боже правый, деточка! Да ведь вы одна из наиболее одаренных исполнительниц, которых мне когда-либо доводилось встречать! Я почти уверен, что вы сумеете победить в брюссельском конкурсе! И тогда устроители Международного конкурса исполнителей будут обивать ваш порог!
Она поднялась, чувствуя слабость в ногах. Ее лицо было таким бледным, что профессор испугался, как бы она не упала в обморок.
– Я все понимаю, – безразлично произнесла Элизабет, не в силах больше это выносить. – До свидания, профессор Хэрок.
– Элизабет, подождите! – В его голосе гнев сменился озабоченностью. – Может, вы больны? Может, произошло нечто ужасное, о чем вы не решаетесь мне рассказать?
Она отрицательно покачала головой. Его озабоченность подействовала на Элизабет сильнее, чем недавний гнев.
– Нет. До свидания, профессор. – И прежде чем он попытался задержать ее, она выбежала из комнаты и помчалась по коридору. Слезы застилали ей глаза.
Две недели спустя они поручили «Фор Сизнз» заботам экономки. Заперли и дом в Кенсингтоне, оставив ключи лондонскому поверенному в делах Адама. Не устраивая никаких прощальных вечеринок, ни с кем не простившись, они отправились из Лондона в Саутгемптон.
– Надеюсь, ты не против, если никто не будет нас Провожать, Бет? – спросил Адам, когда они уже сидели на заднем сиденье такси и через мост Ватерлоо ехали к вокзалу.
– Нисколько.
Он взял ее руку в свою.
– Луиза собиралась проводить нас, но ее пригласили на крестины куда-то в Дербишир, и ей не удалось отвертеться. В противном случае на нее очень бы обиделись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197
Элизабет застонала, выражая свое сдержанное отчаяние. Разговоры о фортепианных концертах Брамса с преподавателем были чем-то вроде интимной шутки. Когда профессор Хэрок впервые предложил ей сыграть концерт Брамса, это предложение повергло ее в смертельный ужас: Элизабет категорически отказывалась, будучи уверенной, что нечего и пытаться сыграть такую трудную вещь.
– Глупости! – отрезал Хэрок и жестом заставил ее замолчать. – У меня вызывает возмущение то, что Четвертый концерт Бетховена, как и концерт Шумана, почему-то принято считать дамскими произведениями, тогда как концерт Брамса рассматривают как сугубо мужскую вещь. Дескать, только мужчина может рассчитывать на его удачное исполнение. Это просто смешно! Я уверен, что вы справитесь с этим концертом! После этого разговора Элизабет отправилась домой и с невероятным упорством разучивала ноты, а затем целых две недели героически боролась с партитурой, сложнее которой ей еще не приходилось встречать за свою исполнительскую карьеру.
– Подходите к партитуре творчески. Учитесь распределять свои силы, чтобы и самой испытывать удовольствие, сидя за инструментом, – советовал ей профессор Хэрок.
По мере сил она старалась следовать этим пожеланиям. Даже когда Элизабет не сидела за роялем, она мысленно воспроизводила музыку, все более и более убеждаясь в том, что никогда прежде ей не доводилось иметь дело с таким великолепным музыкальным произведением.
– Ну как, вы готовы? – спросил у нее профессор Хэрок, чувствуя ее волнение. – Тогда прошу вас, начинайте.
Она знала, что он не станет поправлять ее, а будет молчать на протяжении всего исполнения, пока она без подсказок не сыграет концерт целиком. Собравшись, призвав на помощь всю свою выдержку, Элизабет подняла руки и после секундного колебания опустила их на клавиатуру.
Музыка была поистине титаническая. Элизабет полностью растворилась в звуках, которые все дальше и дальше уносили ее душу. Тонкий ручеек пота струился у нее по виску. Элизабет полагала, что исполняла сложную музыку и раньше, но теперь поняла, что структура произведения Брамса значительно превосходит по сложности все, что ей когда-либо в прошлом доводилось играть. Эта музыка была сродни храму без сводов: она поднималась ввысь и уносила все мелкое и ничтожное прочь, требуя от исполнителя всех его сил.
Когда наконец Элизабет закончила, она была мокрая от пота, руки дрожали от усталости и огромного напряжения.
– Вот видите, – сказал профессор Хэрок с явным удовлетворением. – Стало быть, это можно сыграть? И вы только что это продемонстрировали.
Их взгляды встретились, и Элизабет охватил такой восторг, какого она никогда не испытывала прежде.
– Завтра мы попробуем опять с первых трех восходящих нот allegro non troppo.
От ее восторга не осталось и следа: она вспомнила о том, что должна сейчас ему сказать. При этой мысли тошнота подступила к горлу.
– В чем дело? – спросил он, увидев выражение ее глаз. Брови профессора хмуро сошлись на переносице. – Это все из-за Брамса? Он труден для вас?
Она отрицательно покачала головой и повернулась к профессору вместе с табуретом.
– Нет, – твердо ответила она и положила руки на колени. – Я хочу вам кое-что сказать.
Он недоуменно посмотрел на нее. Услышав, что Элизабет не будет участвовать в концертах, профессор Хэрок застыл как пораженный громом. Он никак не мог осознать, что ее не будет в Европе во время брюссельского конкурса, и что Элизабет даже не представляет себе, когда сможет вернуться в Европу.
– Но это невозможно! – вновь и вновь повторял он. – Не могу понять... Это что-то немыслимое! Невероятно!..
– Мне очень жаль, профессор, – смогла наконец произнести Элизабет. Ее голос от внутренней боли звучал неестественно.
– Жаль, вы сказали? – Он отодвинул свой стул и грозно поднялся во весь рост. – Вы сами-то понимаете, что говорите? Понимаете, от какой возможности отказываетесь? Боже правый, деточка! Да ведь вы одна из наиболее одаренных исполнительниц, которых мне когда-либо доводилось встречать! Я почти уверен, что вы сумеете победить в брюссельском конкурсе! И тогда устроители Международного конкурса исполнителей будут обивать ваш порог!
Она поднялась, чувствуя слабость в ногах. Ее лицо было таким бледным, что профессор испугался, как бы она не упала в обморок.
– Я все понимаю, – безразлично произнесла Элизабет, не в силах больше это выносить. – До свидания, профессор Хэрок.
– Элизабет, подождите! – В его голосе гнев сменился озабоченностью. – Может, вы больны? Может, произошло нечто ужасное, о чем вы не решаетесь мне рассказать?
Она отрицательно покачала головой. Его озабоченность подействовала на Элизабет сильнее, чем недавний гнев.
– Нет. До свидания, профессор. – И прежде чем он попытался задержать ее, она выбежала из комнаты и помчалась по коридору. Слезы застилали ей глаза.
Две недели спустя они поручили «Фор Сизнз» заботам экономки. Заперли и дом в Кенсингтоне, оставив ключи лондонскому поверенному в делах Адама. Не устраивая никаких прощальных вечеринок, ни с кем не простившись, они отправились из Лондона в Саутгемптон.
– Надеюсь, ты не против, если никто не будет нас Провожать, Бет? – спросил Адам, когда они уже сидели на заднем сиденье такси и через мост Ватерлоо ехали к вокзалу.
– Нисколько.
Он взял ее руку в свою.
– Луиза собиралась проводить нас, но ее пригласили на крестины куда-то в Дербишир, и ей не удалось отвертеться. В противном случае на нее очень бы обиделись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197