Они позировали перед объективами, прежде чем покинуть церковь и отправиться к свадебному столу. – Куда он мог запропаститься? Не стоит ли обратиться в полицию и объявить его в розыск?
– Полагаю, Лэнсу это совсем не понравится, – ответила мать. – Ты же знаешь, как он относится к органам правопорядка.
Серене было известно, каких взглядов придерживается Лэнс, но она начинала беспокоиться так сильно, что была готова пренебречь его чувствами.
– Прошло уже четыре недели, – сказала она Кайлу, когда они сидели в серебристом отцовском «роллс-ройсе», преодолевая короткое расстояние от храма до особняка. – До сих пор он ни разу не исчезал так внезапно и так надолго, даже когда пикетировал южноафриканское посольство.
– Ради Бога, забудь о нем, – равнодушно произнес Кайл. – Лэнс не ребенок. Я еще мог бы понять беспокойство родителей, но они, похоже, и в ус не дуют.
– Моих предков не назовешь уж очень заботливыми родителями, – сказала Серена, крутя на пальце усыпанный бриллиантами обручальный перстень, уютно устроившийся рядом с дешевеньким блестящим колечком, которое она надела во время первого венчания и наотрез отказалась снимать. – В сущности, их вообще нельзя считать нормальными родителями. Лэнс знает, что они не станут тревожиться о нем, но он знает и то, что я схожу с ума от беспокойства.
Кайл искоса глянул на Серену, чуть приподняв бровь. Уже не в первый раз он улавливал в ее голосе волнение, стоило ей заговорить о брате. Сам же Кайл виделся с ним лишь мельком, когда вместе с родителями впервые прибыл в Бедингхэм. Лэнс Блит-Темплтон не произвел на него особого впечатления. В нем было нечто изнеженное, женственное, и, судя по тому, что Кайл слышал о его политических пристрастиях, у них вряд ли было что-то общее.
– Может, он уже в поместье, – сказал Кайл. Ему было все равно, дома Лэнс или нет. – На свадьбу собралась толпа чужих людей, и я бы не стал обвинять Лэнса в том, что он не захотел принять участие в церемонии.
Когда «роллс-ройс» въехал в поместье через южные ворота и остановился, прием уже шел полным ходом. Эрик Бэрден в одиночку спел «Дом восходящего солнца», Мик Джагтер – «Вперед!», и Серена с Кайлом, вспоминая обстоятельства, при которых они впервые услышали эти песни, переглянулись и разразились безудержным смехом. Когда сквозь толпу протиснулся старик дворецкий, подошел к Серене и шепнул ей на ухо, что мастер Лэнс приехал в Бедингхэм и ждет ее в старой детской, чтобы переброситься парой слов, Серена почувствовала себя на вершине счастья.
– Лэнс приехал, – оживленно сообщила она Кайлу. – Схожу спрошу его, где он был. Я буквально на пять минут. С этими словами она зашагала к дому, по-прежнему в подвенечном платье и фате. Кайл раздраженно нахмурился, но в тот же миг его отвлекла тетка, желавшая поздравить племянника с бракосочетанием.
Серена ворвалась в комнату, некогда служившую детской. Лэнс стоял спиной к ней, рассматривая лужайку, огромный шатер и толпящихся гостей.
– Лэнс! – радостно воскликнула она, подбегая к брату. – Где ты был, черт возьми?
Лэнс повернулся к Серене. Его лицо превратилось в бледную искаженную маску.
– Ах ты, сука! – прорычал он, хватая Серену за запястье. – Тупая похотливая сука! – Он размахнулся свободной рукой и отвесил сестре пощечину, вложив в удар всю силу, на которую был способен.
Глава 7
Гэвин собирался превратить свидание с Габриэль в настоящий праздник. Ему вовсе не улыбалась перспектива сидеть с новой знакомой где-нибудь в прокуренном баре. Он хотел провести с ней целый день, вдали от крутых узеньких улочек Монмартра и его убогих ночных клубов.
– Я заеду за вами в понедельник, в десять часов, – сказал он, как только Габриэль сообщила, что в этот день у нее будет выходной.
– Почему бы нет? – согласно произнесла она, скрывая разочарование. – Но в понедельник я не выступаю, и мы могли бы встретиться пораньше.
– Я имею в виду – в десять утра, – сказал Гэвин, с улыбкой взирая на девушку сверху вниз. Даже на высоких шпильках она едва доставала ему до плеча.
Габриэль издала стон ужаса при мысли о том, что ей предстоит начать день в такую рань, но блеск ее глаз подсказал Гэвину: она довольна.
– Поедем в Версаль, Фонтенбло или Шартр, – добавил он. Ему было все равно куда ехать, лишь бы оказаться рядом с Габриэль и подальше от проституток и сутенеров, наводнявших окрестности «Черной кошки».
Они отправились в Фонтенбло. Во вторую неделю после прибытия в Париж Гэвин приобрел старый потрепанный «ситроен», и сейчас, когда он выезжал из Монмартра на широкий проспект, ведущий прочь из города, Габриэль с удивлением отметила, что Гэвин управляет автомобилем с ловкостью коренного парижанина, ничуть не опасаясь водителей-самоубийц, машины которых сновали бок о бок с ними.
Сиденья «ситроена» были обиты потрескавшейся расползающейся кожей, от которой несло застарелым дымом сигарет «Голуаз» и дешевыми духами. Габриэль уютно устроилась в пассажирском кресле рядом с водителем, чувствуя, как запах ее косметики смешивается с ароматами, оставленными предыдущими владельцами.
«Ситроен» мчался на юг к Фонтенбло через маленький городок Эври, деревушки Флери-ан-Бьер и Барбизон. Уже начинало припекать, и в ярко-голубом небе над трехполосной белой дорогой виднелись лишь крохотные клочки перистых облаков.
Они пообедали в Фонтенбло в небольшом отеле с тем же названием, и только когда на стол подали вино и первые блюда, Гэвин задал вопрос, который занимал его с той самой секунды, когда он впервые увидел Габриэль:
– Кто вы по национальности?
– Француженка, – сказала Габриэль, но, сообразив, что он хотел узнать нечто иное, добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104