— Великая путаница, — сказала она, хихикнув.
Несмотря на внутренние страдания, Катерина улыбнулась.
— Я люблю тебя, сестренка, — хрипло произнесла она. — Возвращайся поскорее.
Бледный треугольник лица Натальи среди темной массы волос выглядел почти мистически.
— Я постараюсь, — сказала она, произнеся эти слова торжественно, словно клятву. — Я больше никогда не совершу подобной глупости.
Катерина улыбнулась еще шире. Можно допустить многое, но только не способность Натальи удержаться от необдуманных, опрометчивых поступков.
— Тебе пора, — мягко сказала она. — Что ты собираешься надеть?
Наталья неохотно подошла к гардеробу и открыла дверцы.
— Мой голубой национальный костюм, — решительно сказала она. — И я надену его снова, когда вернусь.
Жакет был сильно притален, воротничок и манжеты оторочены соболем, а длинная юбка выглядела такой узкой, что в ней можно было передвигаться только маленькими шажками. К костюму она обула перламутрово-серые туфли, а голову украсила маленькой круглой шапочкой с вызывающе торчащим ярко-желтым пером.
К горлу Катерины подкатил ком, когда Наталья закрепила шляпку булавкой. Желтый и ярко-голубой были цветами сербской королевской гвардии. В далеком путешествии они будут напоминать Наталье о родине.
Раздался легкий стук в дверь, и вошла Зита.
— Пора, дорогая, — сказала она ровным голосом, хотя на самом деле была очень взволнована.
Наталья отвернулась от зеркала.
— Я готова. — Ее голос тоже был ровным, глаза сухими. Она заранее решила не расстраивать мать. — Джулиан уже выехал?
— Да. Он направился в Британскую миссию, а оттуда поедет прямо на вокзал. Вы сядете в поезд порознь. Премьер-министр посоветовал отцу держать в тайне то, что ты сменила фамилию. Если австрийцам не станет известно о твоем браке с Джулианом, они не потребуют от британского правительства твоей выдачи. Будем надеяться, что они не узнают также, когда и как ты покинула Сербию.
— Но ее же увидят на вокзале, — возразила Катерина, удивляясь, как может остаться незамеченным такое яркое желтое перо. — Наталью вполне могут узнать.
Зита вместе с дочерьми направилась к двери.
— Наталья должна сесть в поезд быстро и незаметно. У нее будет отдельное купе, а мы попрощаемся с ней здесь. Нельзя, чтобы нас видели на перроне.
— Я чувствую себя беглянкой, — с горечью сказала Наталья, когда они вышли на лестницу.
Лицо Зиты исказилось от боли.
— Ты и есть беглянка, — тихо сказала она, — и должна соответственно вести себя в поезде до Будапешта и в Восточном экспрессе. Когда Восточный экспресс остановится в Вене, не выходи гулять на перрон. То же самое и в Мюнхене. Германия — ближайший союзник Австрии, и немцы наверняка тебя задержат, если австрийцы их об этом попросят.
Наталья была потрясена. Несмотря на все объяснения отца, ей все еще казалось невероятным, что вокруг нее из-за столь незначительного проступка поднялась такая суматоха. Ведь она не искала встречи с Гаврило в Сараево. Она даже поговорила-то с ним совсем немного. И вот теперь из-за этого, а также из-за ее принадлежности к семье Карагеоргиевичей ей придется колесить по Европе, скрываясь, словно преступница.
Обычно, когда кто-то из членов семьи надолго покидал Белград, домашняя прислуга торжественно выстраивалась у двери для проводов. Но сейчас в холле стоял только отец. Кроме Хельги, никто не знал, что Наталья уезжает, что она вышла замуж.
Дверь была открыта, и снаружи у входа Наталью поджидал экипаж. Сумерки сгущались, и она с болью поняла, что, когда сядет в поезд и тот повезет ее через Сербию в Венгрию, станет совсем темно и она не сможет увидеть родные пейзажи.
Белла скулила, крутясь у ее ног, и Наталья, подхватив собаку и прижав к себе, вышла из дома и села в экипаж. Ее чемоданы уже отправили на вокзал, чтобы их могли заранее погрузить в поезд, не привлекая излишнего внимания. Поскольку прибытие в Будапешт было связано с пересадкой на Восточный экспресс, ночной поезд Белград — Будапешт всегда отправлялся точно по расписанию, поэтому необходимо было поторопиться с посадкой.
— Поезд уже подан, — сказал Алексий с облегчением, когда их экипаж выкатил на мощеную площадь перед вокзалом. — А теперь запомните: никаких прощаний на перроне. Мы не должны привлекать внимания.
— Ас Джулианом мы сможем попрощаться? — спросила Катерина, стараясь казаться безразличной.
— Нет. Не должно быть никакого контакта между Джулианом и Натальей, пока поезд не пересечет Германию и не окажется во Франции. — Алексий вышел из экипажа. — Следующие несколько минут будут для нас тяжелыми, но я не хочу, чтобы посторонние видели ваши слезы. Нельзя допустить, чтобы кто-то нас узнал.
Направляясь к вокзалу, он пожалел о своем решении проводить Наталью всей семьей. Это Зита его упросила.
— Ужасно, если наша девочка поедет на вокзал одна. Будь с ней Джулиан, я не стала бы просить тебя, Алексий. Пожалуйста, давай ее проводим и будем рядом с ней до последней минуты.
Чувствуя себя немного виноватым, он уступил жене. И вот сейчас, когда они всей семьей быстро шли к специально отведенному для Натальи купе в конце поезда, он очень надеялся, что ему не придется об этом пожалеть.
Как только они вошли в купе, он опустил шторку на окне.
— Поезд отправляется через десять минут, — сказал он, подумав, что ему придется пережить, если окажется, что замужество дочери и ее отъезд не были столь уж необходимы. — У нас осталось мало времени.
Не было нужды об этом напоминать. Никто не знал, что. сказать. Любые слова казались бессмысленными.
Наконец Алексий мрачно произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125