— Больше мы никогда не расстанемся, — сказал Грег. — Теперь ты уедешь со мной. — Он жадно впился в губы Лизетт.Подхватив жену на руки, Грег понес ее по лестнице в гостиную, где лежал в кроватке Доминик. Но, не заметив ребенка, он проследовал с Лизетт на руках в другую комнату и опустил ее на кровать. Она пыталась заговорить, рассказать ему о ребенке, но Грег ничего не слушал.— Потом, — бормотал он, — поговорим потом. Сейчас мне хочется одного — любить тебя. Как же это было давно! Очень давно!Пальцы Грега расстегивали пуговицы на блузке Лизетт, губы ласкали ее лицо, шею. Она уже и не помышляла о том, чтобы поговорить с мужем, ошеломленная его напором и своим желанием.Быстро раздевшись, он не стал ждать, пока Лизетт снимет подвязки и чулки. Увидев черный треугольник курчавых волос внизу живота, Грег застонал и уткнулся в него лицом, вдыхая аромат Лизетт. Ощутив горячий, жадный, ищущий язык Грега, Лизетт изогнулась от наслаждения.— Я люблю тебя… люблю… люблю, — задыхаясь, шептала она и с радостью сознавала, что это правда. И когда Грег накрыл собою Лизетт и вошел в нее, она задрожала в экстазе и обхватила мужа ногами, желая, чтобы это блаженство длилось вечно.Одновременный оргазм сотряс их тела. Лизетт казалось, что она умирает. Взглянув на Грега, она увидела, что глаза его плотно закрыты, а на лице застыло выражение сладостной муки. Грег, ее муж. Ничто не омрачит их любовь, не затмит обретенного ими счастья.Грег положил ладонь на грудь Лизетт, но в это время тихо захныкал, а потом громко заплакал малыш, не привыкший подолгу оставаться без внимания.Грег вскинул голову:— Черт побери, что это?— Ребенок, — ответила Лизетт, и в висках у нее запульсировала кровь. — Мой ребенок.Пораженный, Грег поднялся с кровати и пошел в гостиную. Поспешно надев юбку и блузку, Лизетт последовала за ним.— Я не писала тебе, думала, ты разозлишься.— Разозлюсь? — Нагой Грег стоял посреди залитой солнцем комнаты, подняв ребенка над головой. — Да он же чудесный! Потрясающий!Лизетт прерывисто вздохнула.— Когда же он родился? Сколько ему?— Пять месяцев. Доминик родился в феврале.Грег радостно рассмеялся:— Фантастика! Изумительный ребенок. Сколько же он весил?К горлу Лизетт подступил комок. Грег ничего не понял!— Два килограмма триста пятьдесят граммов. Грег, он не…— Очень неплохо для недоношенного ребенка. — Грег с восхищением оглядел Доминика. — Моя сестра родила семимесячного, но он весил всего кило восемьсот. Мама не верила, что он выживет. А с этим парнем все в порядке. Ты только посмотри, как он уцепился за мой палец!Доминик, расплывшись в беззубой улыбке, ухватился за палец Грега и радостно повизгивал.— Грег, ты не понял. Выслушай меня…В этот момент во двор конюшни въехал «ситроен».— А с тобой, малыш, мы поговорим попозже. — Грег осторожно уложил Доминика в кроватку и оделся.— С папой приехал Люк Брендон, — поспешно сказала Лизетт. — Представь себе, он не погиб, ему удалось спастись. Люк живет здесь с января.Пальцы Грега замерли на пряжке ремня.— Брендон живет здесь?Заметив, как насторожился муж, Лизетт схватила его за руку.— Грег! Я никогда не любила Люка! Никогда! Ты заблуждаешься! Он живет здесь как друг…На лестнице послышались шаги мужчин.— Это правда? — угрожающим тоном спросил Грег. — Ты действительно никогда не любила его?— Нет. Я люблю тебя!Впервые услышав от нее эти слова, Грег просиял:— Тогда все в порядке. Мне остается лишь пожалеть его.— Лизетт? Грег приехал? — донесся крик графа.— Да, папа. — Глубоко вздохнув, она вышла в гостиную. Придется поговорить с Грегом позже. Рассказать ему всю правду о Доминике, Дитере, Люке. — Он приехал полчаса назад, папа. — Лизетт сразу поняла, что Люк заметил беспорядок в ее одежде.— Чудесная новость. Он в отпуске? Или уезжает домой?— В отпуске, сэр, — ответил Грег, входя в гостиную.— Очень рад снова видеть вас. — Граф сердечно пожал руку Грега. — И надолго вас отпустили? На сутки? Двое?— На сутки. — Грег протянул руку Люку. — Рад видеть тебя, Брендон. Я всегда считал, что такой хитрый парень, как ты, не попадет в руки немцам.Люк подавил приступ ревности.— Не так-то легко было сбежать от них, — уныло проговорил он, понимая, что никогда не сможет возненавидеть этого высокого обаятельного американца. — Как ты воевал последнее время?— Последние несколько дней были самыми тяжелыми. Ты когда-нибудь слышал о местечке под названием Дахау?Люк покачал головой.— Лизетт говорила, что ты упоминал о нем в одном из писем. Что это? Город? Деревня?— Это концлагерь, — ответил Грег таким тоном, что Люк похолодел.— Концлагерь для военнопленных?— Нет, для евреев и прочих изгоев. — Он подошел к окну. — Освободив лагерь, мы увидели тысячи заключенных — мужчин, женщин и детей, голодных, измученных пытками, едва живых. — Голос Грега дрогнул. — Такое невозможно даже вообразить… Зловоние, трупы… Охранники сбежали, а заключенные остались. Они не могли двигаться. — Помолчав, Грег продолжил: — Там была комната, доверху набитая детскими горшками. Матери брали с собой горшки для детей. Не знаю, что говорили им немцы, забирая их в лагерь, но горшки детям так и не понадобились. Когда заключенные прибывали туда, их уничтожали в газовых камерах. Сотнями, тысячами.Все в ужасе смотрели на Грега.— Больше я никогда не ступлю на землю Германии, — дрожащим голосом добавил он. — Никогда не смогу находиться в одном помещении с немцем или с человеком, говорящим по-немецки.В этот момент заплакал ребенок. Грег взял младенца на руки. У Лизетт потемнело в глазах, и она без чувств рухнула на пол.Придя в себя, она обнаружила, что лежит на софе, а встревоженный Грег сидит рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115