Вот и сейчас она не знала, что последует. Она думала, что Александр представит ее отцу как свою жену. Но вместо этого он произнес голосом, который она едва узнала:
– Она умерла. Дженевра умерла.
Виктор Каролис смотрел на сына, не мигая. Смерть Дженевры была для него новостью, и его первой реакцией стало раздражение, что информаторы подвели его.
Александр чувствовал, что, подойди он к отцу еще хоть на шаг, самообладание изменит ему и он не выдержит. Ему безумно хотелось вцепиться отцу в горло и придушить. Александр дрожал, ноздри у него раздувались, в голосе звучали ненависть и боль. С трудом сдерживая гнев, он твердо сказал:
– Это твоих рук дело! Ты сделал все, чтобы она не получила ни одного моего письма! И чтобы я не получил ни одного письма от нее! А потом ты выдумал, что я помолвлен с одной из дочерей лорда Пауэрскота. Ты по всему городу пустил об этом слух.
Виктор по-прежнему сохранял спокойствие, ничто не изменилось в его лице. Он давно ждал этой сцены и был готов к ней.
– Я сделал это для твоего же блага, – ответил он невозмутимо. – О вашем браке можно было бы только сожалеть.
После этих слов Александра прорвало. По-звериному зарычав, он бросился на отца. Под его тяжестью Виктор пошатнулся и отступил назад. Стул был отброшен в сторону. Полетели на пол китайские вазы.
– Ты убил ее! – рычал Александр, сжимая изо всех сил отцовское горло. – Ты убил ее, будь ты проклят!
Виктор сопротивлялся, пытаясь освободиться от мертвой хватки Александра. Потеряв равновесие, они упали на пол и покатились по осколкам фарфора.
Растерявшаяся от неожиданности Маура пришла в себя и кинулась к двери. Она с усилием открыла ее и начала звать на помощь. Лакеи уставились на сцепленные, катающиеся по полу тела, не понимая, что происходит, где жертва и где нападающий. Что с ними будет, если они вмешаются – их поблагодарят или уволят за самовольство? Они развернулись и побежали сообщить о происходящем дворецкому.
Плача от собственного бессилия, Маура вбежала назад в гостиную. Александр сидел верхом на извивающемся отце, еще крепче вцепившись руками ему в горло.
– Она была для тебя недостаточно хороша, да? Ты хотел невестку с титулом? Европейскую аристократку! С именем из Готского альманаха?!
Маура опустилась на колени рядом с ними и старалась оторвать руку Александра от горла отца. Виктор побагровел, у него уже вываливался язык, глаза вылезали из орбит.
– Так смотри, чего ты добился ложью и обманом!
Мауре казалось, что она раздвоилась. Одна часть ее существа боролась с Александром, другая – слышала все ужасные слова, которые тот бросал в лицо задыхающемуся отцу. Ее так же жестоко обманули, как, очевидно, и Александра. Она поняла, он женился на ней не для того, чтобы порадовать умирающего отца, или потому, что нуждался в ней или же влюбился в нее. Нет, он женился на ней из жажды мести, из ненависти к отцу. Но сейчас не это главное. Главное – разжать руки Александра, заставить его отпустить отца.
– Так получай! – кричал Александр. – Вот твоя невестка! Ирландская крестьянка.
С каждым словом он все крепче сжимал отцу горло.
– Незаконнорожденная… неграмотная… католичка… крестьянка!
Маура, не раздумывая, наклонилась к руке Александра и впилась в нее зубами с такой силой, что почувствовала во рту вкус крови.
В следующее мгновение примчался дворецкий Гейне со взводом лакеев в серо-голубых ливреях. Они толпой ворвались в комнату и бросились к дерущимся.
Виктор наконец освободился – Александр разомкнул руки. Когда до Александра дошло, что своим поступком Маура спасла отцу жизнь, он сильно ударил ее по все еще склоненной голове. Маура отлетела в сторону и растянулась на полу, едва не лишившись сознания.
Полдюжины лакеев тут же поспешили ей на помощь, приподняли голову и плечи, поднесли воды, тонким платком стерли с лица кровь.
Маура как в тумане видела, что отец Александра, хватаясь руками за горло и жадно глотая воздух открытым ртом, пытается встать.
Дворецкий Гейне и несколько лакеев держали Александра за руки. Они старались вывести его из комнаты.
– Отдай мне письма Джинни! – кричал Александр, вырываясь из цепких рук лакеев. Его руки сжались в кулаки, из раны от укуса Мауры на светлый ковер капала кровь.
Отец медленно добрался до своего стула и бессильно упал на него.
– Их сожгли, – хрипло ответил он, – уничтожили.
Лакей подал ему стакан бренди, другой бросился суетливо собирать осколки бесценного китайского фарфора. По голосу Александр понял, что на этот раз отец говорит правду, что уже никогда не суждено узнать, о чем писала ему Дженевра, даже почерк ее он уже никогда не увидит. Ярость покгагула Александра, сменившись горем, и не оставила места для других чувств. Не стесняясь и больше не сдерживаясь, Александр горько заплакал.
Чувствуя, что он уже не опасен, дворецкий и лакеи осторожно отпустили его.
Отец с трудом проглотил бренди – болело горло и, указав на Мауру презрительным жестом, спросил:
– Это твоя жена? На этой шлюхе ты женился?
Несмотря на звенящую боль в голове, Маура в гневе вскочила на ноги. О ее происхождении здесь говорили так, будто для них это тяжелейшее из всех возможных оскорблений, на весь город раструбили, что она незаконнорожденная, над ее религией глумились, ее обвиняли в невежестве, а она ничуть не сомневалась, что образованием ни в чем не уступает Александру. И в довершение ко всему назвали шлюхой.
– Как вы смеете так со мной разговаривать! – гневно бросила она Виктору Каролису. Глаза Мауры горели, грудь вздымалась. – Вам кажется, что нет никого хуже ирландцев? Позвольте вам заметить, у самых невежественных ирландских крестьян манеры куда лучше, чем у вас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160