Удерживать его сейчас – значит намеренно поступать жестоко. Вы ведь знаете, что разрушаете его жизнь.
– Вы сказали, четыре жизни, – прервала ее Маура, не понимая, что нашел Александр в этой высокомерной, бесчувственной, эгоистичной женщине, пусть даже и внешне привлекательной.
– Мою жизнь тоже, – объяснила Ариадна, не моргнув глазом. – И Саши.
– Не понимаю, как я могу разрушить жизнь Саши или чью-нибудь еще. – Сцена начинала забавлять Мауру. Ариадна Бревурт просто бесподобна. А еще явно загнана в угол. Она отчаянно хочет выйти замуж за Александра и не скрывает этого. – Если кто-то и разрушает чужие жизни, так это вы. – Ариадна почувствовала сочувствие в голосе Мауры, и лицо ее запылало. – У вас роман с моим мужем. Но Александр ни разу не говорил со мной о разводе, а я, как католичка, никогда не соглашусь на него, тем более что мы поженились по канонам католической церкви.
– Я вам не верю! – Лицо Ариадны стало пунцовым, но губы побелели как мел.
– Не верите, что Александр не предлагал мне развод или что я не соглашусь на него?
– Что Александр не предлагал вам развод! Вы лжете! Вы такая, как он говорит! Дешевка! Интриганка!
Тут Маура позвонила в колокольчик.
– Корыстная! Невоспитанная!
Гейне вежливо откашлялся:
– Пройдите, пожалуйста, мадам.
– Неотесанная деревенщина! – Оскорбления продолжали сыпаться из Ариадны и когда она шла по коридору.
Маура с болью в сердце смотрела ей вслед. Она ни на миг не сомневалась, что Александр не говорил о ней ничего подобного, однако одно несомненно – Александр предпочитает заниматься любовью с Ариадной, а не с ней.
Ариадна знала об Александре то, что положено знать только жене. Она знала вкус его губ, знала приятную тяжесть его тела в постели, знала, как он красив нагой.
Вся боль, которую Маура старалась подавить столько времени, разом выплеснулась наружу. Разыгравшееся воображение рисовало ей картину за картиной. Ариадна и Александр вместе в постели. Ариадна и Александр обмениваются ласками так, как это делала она сама с Александром. С самого начала, как только Александр связался с Ариадной, Маура старалась подавить в себе ревность, она знала, какое это разрушительное и отвратительное чувство! Но сейчас, после встречи с Ариадной, У нее уже не было сил сопротивляться. Ревность захватила ее целиком, подавила все остальные чувства, но не принесла облегчения. Александр больше не любит ее, а она не представляет, что сможет полюбить кого-нибудь другого.
В конце месяца состоялись выборы президента. Им вновь стал Линкольн. В Атланте генерал Шерман приказал населению оставить город и отдал его во власть военных. При этом он оправдывал себя такими словами: «Война – дело жестокое, ее не сделаешь приятнее. Чем она ожесточеннее, тем быстрее закончится». Он повел свою армию через Джорджию к морю.
– Если он добьется успеха, то, несомненно, направится на север к Южной и Северной Каролине, чтобы соединиться с армией на Потомаке у Питерсберга, – со знающим видом объяснял положение Генри. – Это будет грандиозный успех. Сделать это совсем непросто.
– И тогда Юг окажется на коленях? – спросила Маура, думая о сотнях оставшихся без крова и тысячах погибших в Атланте.
На Рождество Александр объявил, что на несколько дней вернется домой. Маура не обманывала себя, она прекрасно понимала, чем это вызвано. Жить и дальше в гостинице, когда жена и сын совсем рядом, означает давать повод новым сплетням.
– А, кроме того, не вижу, почему мы не можем быть, по крайней мере, вежливы друг с другом, – сказал он, надеясь, что его слова звучат достаточно убедительно.
– По-моему, я всегда была исключительно вежлива, – резко ответила Маура, рассерженная намеком, что вела себя так же плохо по отношению к нему, как он к ней.
– Знаешь, с твоей стороны было не очень порядочно принять предложение Лансдоуна работать в Ассоциации горожан! – вспылил Александр.
Маура прижала руку к пояснице. Она только на пятом месяце, а живот уже больше, чем когда она носила Феликса на шестом.
– Прими ты это предложение раньше, меня бы вообще никто не приглашал!
– Я отказался, потому что не собирался лицемерить, как Астор и Делано!
– Надеюсь, ты не обвиняешь меня в лицемерии? – возмутилась Маура, глаза у нее пылали.
Александр не хотел обвинять ее ни в чем. Он просто надеялся провести это Рождество так же хорошо, как предыдущее в Тарне, но это было невозможно, поскольку ни Генри, ни Чарли с ним не разговаривали, а Маура уже не была влюблена в него по уши, как раньше.
– Ты ведешь себя хуже любой суфражистки, – раздраженно ответил Александр. – Присоединившись к Лансдоуну и его приспешникам, ты открыто критикуешь меня самым худшим из всех возможных способов. Всему миру демонстрируешь, что не считаешься со мной и ни во что не ставишь.
– Это разве хуже измены? Я хотя бы не нарушала клятву верности, которую дала тебе!
– Может, и так, но ведь я давно не просил, чтобы ты вспомнила о своем супружеском долге. Возможно, на Рождество так и сделаю.
Ошибиться в смысле его слов было невозможно, и, несмотря на гнев, обиду и пятый месяц беременности, желание охватило Мауру. Александр прочел это желание в ее глазах, и его глаза загорелись ответным блеском.
– Я хочу тебя, – хрипло сказал он, притягивая ее к себе. – Боже правый, как я хочу тебя, Маура!
Позже Маура презирала себя за слабость и решила, что пока Александр не вернется домой насовсем, пока не извинится за все, что сказал о ее национальности, пока не пообещает относиться совершенно одинаково к Феликсу и Саше, пока не порвет с Ариадной, она больше не допустит ничего подобного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160