Самообладанию Джерваза пришел конец, когда он перевел взгляд на Гамильтона, упивавшегося результатами своего замысла.
Никому еще не удавалось манипулировать им. В одну секунду, бросившись на Гамильтона, он вывернул его руку с пистолетом.
Викарий так торжествовал, наслаждаясь удачно проведенным делом, что молодому человеку удалось вырвать у него оружие. Но он задел курок — полыхнуло пламя, раздался гром выстрела, и пуля, пролетев под рукой Джерваза, вспорола кровать сбоку от него. Повернись дуло чуть в сторону, и ему разнесло бы выстрелом половину груди.
Затем Брэнделин молнией скатился с кровати и вскочил на ноги, радуясь, что не снял с себя белья — довольно уже того, что он был полуодетым. Пистолет, который он выхватил у викария, был дорогой и изящной вещицей, несущей смерть. Такие игрушки обычно носили с собой богатые господа, отправляясь на прогулку по лондонским трущобам. Странно, что у сумасшедшего жителя Гебридских островов оказалась такая вещь. Но рассуждать на этот предмет не было времени. Обезоружив Гамильтона, Джерваз забросил пистолет в темный угол комнаты — для пущей безопасности.
Самодовольства у Гамильтона ничуть не поубавилось, даже теперь, когда, безоружный, он оказался лицом к лицу со своей жертвой.
— Тебе не избавиться от меня так просто, — произнес он своим резким голосом. — Ты скомпрометировал мою дочь, и тому есть свидетели. Она твоя.
Джерваз отдал бы половину своего состояния за то, чтобы иметь ясную голову в этот кошмарный момент. Взглянув на хозяина гостиницы, стоящего в дверях, он устало молвил:
— Ради Бога, уберите от меня этого сумасшедшего. Не знаю, чего он добивается и с какой целью устроил эту сцену, но я не имею ко всему этому никакого отношения.
— Заходи сюда, Хейз, заходи, — со зловещей ухмылкой пригласил викарий хозяина. — Вы с женой будете свидетелями их свадьбы.
Хозяин и его жена нерешительно перешагнули порог комнаты. Оба были в ужасе оттого, что подобное несчастье приключилось именно в их заведении. Когда они вошли, стало видно, что в коридоре за ними маячили еще какие-то личности, но приблизиться ближе не осмеливались.
Глубоко вздохнув, Джерваз произнес самым высокомерным тоном, на какой был способен:
— Поговорим об этом происшествии утром. Не могу же я жениться посреди ночи.
— Да нет, мой красавчик, дело будет сделано именно сейчас, — издевательски молвил викарий, злобно сверкая глазами.
Разумеется, единственной целью этого человека были деньги, но он сумел убедить себя, что его беспокоит лишь чистота нравов. А может, безумец полагал, что его святая обязанность — преследовать неверующих, если к тому же сия обязанность поможет ему избавиться от дочери, которую он глубоко презирал.
— Если вам нужны деньги за то, что я ранил чувства вашей дочери и растревожил ее нервы, то, пожалуйста, я готов заплатить за это, — ухватился за надежду Джерваз.
— Оставь себе свои паршивые деньги, — усмехнулся Гамильтон. — Искупить вину ты сможешь, лишь дав свое имя моей дочери. — Мрачная физиономия викария осветилась злобным удовлетворением. — Конечно, в Англии ты не смог бы жениться на ней сразу — ведь английскую церковь можно назвать Римской Блудницей. Здесь — другое дело! Ты в Шотландии! Никаких тебе запретов, никаких разрешений архиепископа! Эти богобоязненные люди отлично знают меня и станут свидетелями. Уж им-то известно, как я старался сберечь ее невинность. И они понимают: не моя вина в том, что мне это не удалось.
Ночной кошмар становился все страшнее. Отсутствие формальностей уже много лет привлекало в Шотландию любовников и влюбленных, которые могли здесь без лишнего шума сочетаться узами брака. По древней традиции мужчина и женщина могли стать мужем и женой, просто объявив об этом при свидетелях, а уж присутствие викария и вовсе делало эту процедуру законной.
Но не только законность волновала Джерваза. Считалось, что священнослужители принадлежат к высшему классу, а их дочери, достигшие брачного возраста, объявлялись чуть ли не святыми. Не важно, что ему подстроили ловушку, теперь выйти из создавшегося положения можно лишь одним способом.
В борьбе между яростью, смущением и непреклонным чувством долга победило последнее.
Джерваз так и не смог никогда вспомнить всех подробностей последующей за скандалом церемонии.
Держа в руке свечу, Гамильтон по памяти произнес слова свадебного обряда, замешкавшись лишь на одно мгновение — чтобы уточнить имя жениха. Невеста оставалась в постели — то ли из скромности, то ли находясь в истерике, а Джерваз — хмурый, полуобнаженный — стоял в дюжине футов от своей нареченной, прислонившись спиной к стене.
Мэри Гамильтон едва слышным голосом торопливо бросала ответы на вопросы своего отца. Хозяин гостиницы с женой переминались с ноги на ногу, моля Бога, чтобы все поскорее кончилось и забылось и чтобы добрая репутация их гостиницы не пострадала.
После церемонии Гамильтон с такой быстротой принес перо, чернила и брачный контракт, что подозрения Брэнделина о заранее спланированном мероприятии только утвердились. Богатый голубок попался в клетку.
Когда все было кончено, глаза викария засияли торжеством.
— Желаю тебе хорошо развлечься с этой сучонкой, Брэнделин. — Облизнув губы и еще раз довольно усмехнувшись, негодяй удалился.
Не успела дверь за ним закрыться, как Джерваз крикнул Хейзу:
— Разбудите моего слугу — пусть немедленно приготовит лошадей и соберет вещи. Мы едем через час.
Хозяин уставился на молодого джентльмена с таким видом, словно его приказ лишь подтверждал его безумие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132