Теперь она должна была рассказать ему правду о себе.
— Я и прежде говорила вам, что я не ангел. А если уж речь зашла об ангелах, то я скорее падший ангел. По крайней мере так считает большинство горожан. Если им станет известно, что мы были здесь вместе, вдвоем, то они сочтут, что их презрение ко мне вполне оправданно.
— Потому что вы спасли мне жизнь?
— Потому что я оставалась здесь одна с вами. Как и почему это случилось, им безразлично.
Прикосновение Томаса волновало и смущало ее, и она попыталась отодвинуться подальше.
— Если вы приведете меня на это торжество, то окажетесь тоже запятнанным скандалом, исковеркавшим мою жизнь. Уважаемые люди, в особенности герои, не появляются открыто с падшими женщинами.
— Вы — падшая женщина? Мой ангел? Вы не позволили себе со мной ничего неподобающего, и я не представляю, как…
— Они вам не поверят. Ничто не может изменить их мнения обо мне.
Он взял ее за руку, и их пальцы переплелись.
— Расскажите мне, что случилось.
Хотя сейчас с Томасом Сара оказалась в гораздо более двусмысленном положении, чем когда-либо с Уэбстером, у нее не было ощущения, что она ведет себя недостойно, что поступает неправильно.
Ободренная нежным пожатием его руки, она торопливо пересказала ему все события, приведшие к скандалу. Томас ни разу не прервал ее. Когда Сара закончила свой рассказ, она подняла на него взгляд, чтобы понять, что он думает, и не увидела в его глазах ничего, кроме недоверия.
— Итак, вы говорите, что люди сочли вас падшей женщиной потому, что ваш жених вступил в близкие отношения с другой женщиной, родившей от него ребенка вне брака, и что именно его предательство послужило пищей для сплетен на ваш счет? Люди решили, что раз другая женщина родила от него внебрачного ребенка, это означает, что и вы пустили его в свою постель?
Сара кивнула.
— Ну это же смешно и нелепо! Неужели не ясно, что ваш жених сблизился с другой женщиной как раз потому, что вы отказывали ему в отношениях, которые считали возможными только в браке?
— Я надеялась, что они поймут это, но тетя Марта часто отлучается из дома, и я бывала одна, когда ко мне заглядывал Уэбстер. Это было моей второй ошибкой. А первой было то, что я приняла его предложение и ухаживания.
— Это его прихода вы опасались прошлой ночью?
— Да.
— Но, по-моему, вы сказали, что теперь он женат?
— Да, но он не хотел жениться на Олив. И поскольку теперь ни один мужчина не ухаживает за мной, он полагает, что я…
Сара смутилась и умолкла, чувствуя, как ее лицо и шею заливает яркий румянец стыда.
В глазах Томаса заполыхали синие искры.
— Так он все еще надеется забраться к вам в постель?
— Я пыталась отвадить его, но он время от времени пробирается сюда…
— В таком случае переезжайте в город, где у него не будет возможности явиться к вам незамеченным.
— Это не так-то просто, — возразила Сара. — Мне приходится считаться с теткой. И… и…
— И что? Ведь ясно, что переезд в город — единственная для вас возможность держать его на расстоянии.
— Я не способна на героические поступки, как вы. Я обычная женщина. У меня не хватит ни смелости, ни воли смотреть им всем в глаза и видеть в них враждебность каждый раз, когда я покажусь на улице или в другом общественном месте. Я не привыкну слышать, как они перешептываются, когда я иду мимо. Я не могу делать вид, что мне все равно, когда меня исключают из всех общих дел. Боль не так мучительна, когда я живу вдали от всех, в уединении. Я пытаюсь жить здесь тихо и незаметно и ждать, пока горожане изменят свое мнение обо мне. Мне показалось, что вы, как никто другой, способны понять, какое давление общество оказывает на нас.
С бьющимся сердцем Сара ждала его ответа. К ее величайшему удивлению, Томас сделал нечто совершенно неожиданное. Не произнеся ни слова, он приподнял ее голову за подбородок и поцеловал ее.
Один раз. Потом снова. Нежно и бережно, будто эти поцелуи были только обещанием страсти, упоительной страсти, которую когда-нибудь они могли бы изведать вместе.
— Прелестный, нежный ангел, — прошептал он, осыпая ее поцелуями.
Сара почувствовала себя в раю, но реальность тотчас же напомнила о себе и вернула ее с небес на землю. У них не было и не могло быть будущего. Только эта минута, а Сара желала его телом так же, как и душой. Ничего подобного она никогда не испытывала ни с Уэбстером, ни с каким-либо другим мужчиной.
Она осознала опасность, таившуюся в том, что она оказалась наедине с мужчиной, которого так безмерно и безрассудно желала.
— Томас, я не могу… мы не можем…
Его глаза пылали страстью, и он продолжал ласкать ее.
— Пожалуйста, Томас, вы должны уйти.
Он встал с ее постели.
— Спите спокойно, Сара. Мы поговорим об этом завтра. А пока, я думаю, надо принести в дом еще дров. Я схожу за ними.
— Дрова? Сейчас? В такое позднее время?
Томас встал на одно колено возле ее кровати и поцеловал Сару в кончик носа.
— Раз у вас в хижине нет водопада, которым я мог бы воспользоваться для охлаждения чувств, то мне придется провести какое-то время снаружи под ветром и снегом, чтобы утолить огонь, бушующий в моем теле. Спите.
Когда Томас наконец вернулся, она все еще лежала без сна. Сон не шел к ней, и Сара терзалась, потому что была уверена, что Томас, как и она, понимает, что у них нет будущего, и все, что ее ждет, — это лишь горькие и одновременно сладостные воспоминания.
К утру снежный буран наконец ослабел, но буря, бушевавшая в маленькой хижине, грозила гораздо большей опасностью.
Саре надо было проявить всю свою изобретательность, чтобы растянуть скудные запасы пищи, но с этим она еще могла как-то справиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19