Диана вздрогнула, откинула голову и тихо застонала от сладостной боли.
– М-м-мм, – протянул Джек. – Да, если я и сошел с ума, так это ты виновата, твое тело. Как я ненавижу тебя! И как я хочу тебя!..
Диана испытывала те же самые чувства – ненависть пополам со страстным желанием. Правда, в ней жило и еще одно желание: поставить Джека на колени перед собой. Пусть он поваляется у ее ног. Пусть умоляет ее... извивается от страсти... умирает.
– Назови мне имя, – шепнула Диана.
Джек рассмеялся, согревая своим дыханием ее обнаженную грудь.
– Послушай, дорогая, я, конечно, может быть, и сумасшедший, но не полный же кретин. Пока, во всяком случае.
Он снова припал губами к телу Дианы, постепенно поднимаясь все выше и выше, пока наконец не коснулся ее губ. Он впился в ее рот, сжав голову Дианы ладонями. Пальцы его погладили обнаженную шею Дианы, скользнули к ушам, нежно лаская их мочки. У Дианы потемнело в глазах. Судорога наслаждения прокатилась волной по телу сверху вниз и зажгла огонь в глубине ее лона. Диана с каждой секундой ощущала себя все более беспомощной. Она таяла под умелыми пальцами Джека, словно восковая свеча.
Таким она его еще не знала. Так он не целовал и не ласкал ее никогда. Да, их любовь в давние короткие дни счастья была и нежной, и страстной, и даже отчаянной. Но Джек никогда не был так властен, так уверен в себе. Теперь он обращался с телом Дианы так, как обращается отменный музыкант со своим любимым инструментом, – бережно, но в то же время умело, зная, что нужно сделать для того, чтобы он зазвучал. Диана, немного опомнившись, осознала, сколь много Джек познал в великом искусстве любви за эти годы. Диана не могла больше сопротивляться ему. Она отвечала Джеку поцелуем на поцелуй, обнимала его за шею, прижималась к его груди, чувствуя, как подгибаются ее колени.
И куда только делась надменная холодность Дианы! Сейчас ей казалось, что она скорее готова умереть, чем прекратить эту любовную игру. Диана потянула к себе голову Джека, желая его поцелуев, но он вновь одержал над нею верх. Обхватив упругие полушария ее грудей так, словно держал в руках две пиалы, Джек принялся нежно, но сильно целовать грудь Дианы, сжимая губами тугие соски. Негромко пробормотал, не отрываясь:
– Ты моя. Моя. Пусть только на эту ночь, но моя. Эти слова должны были бы унизить Диану, но вместо этого они сделали ее ощущения еще более острыми. Так приятно было почувствовать себя во власти Джека – пускай действительно всего на одну ночь.
Движения Джека замедлились, руки его опустились ниже. Несколько движений – и платье соскользнуло на пол. Диана осталась в корсете, шелковых чулках, перехваченных на лодыжке розовыми лентами, и туфлях на высоком каблуке. Джек опустился перед Дианой на колени, скользя горячим языком по всей длине ее бедра, и она с гордостью подумала: «Вот он и на коленях! «
Однако в этом положении Джек оставался совсем недолго. Он подхватил Диану одной рукой, положив ее себе на плечо, словно дикарь законную добычу, и понес, прихватив по пути свободной рукой большое кресло. Он опустил в него Диану, и она почувствовала за своей спиной мягкий бархат обивки.
Это было большое деревянное кресло с высокими гладкими подлокотниками. Стояло оно прямо напротив огромного зеркала, занимающего почти половину стены. Джек встал позади Дианы, опустил ладони на ее обнаженные плечи, мягко и нежно обхватил ее грудь.
– Посмотри на себя, Диана.
Она попыталась отвернуться, но Джек силой заставил ее смотреть прямо на свое отражение в зеркале.
– Я хочу, чтобы ты это видела. Ну, скажи, похожа ты на женщину, которую собираются изнасиловать? Или на женщину, сгорающую от желания?
Диана невольно посмотрела на себя в зеркало. Действительно, на жертву насильника она никак не походила. Растрепавшиеся волосы, горящий страстный взгляд, слегка припухшие от поцелуев губы... Пока она смотрела на себя, Джек продолжал ласкать ее грудь и плечи, заставляя Диану вздрагивать от наслаждения. Затем он протянул руки ниже, осторожно взялся за колени Дианы и вдруг поднял их и развернул ее ноги так, что они оказались на подлокотниках кресла, а лоно раскрылось, словно розовый цветок.
Диана была так потрясена, что даже не сделала попытки отвернуться. Напротив, она не могла оторвать от зеркала горящих глаз.
Отражение в зеркале завораживало ее. Диана видела руки Джека, ласкающие ее тело, и одновременно чувствовала эти прикосновения, и ощущение становилось настолько острым, что она готова была умолять Джека прекратить невыносимую, сладкую пытку. А если он не прекратит? Тогда ей, очевидно, останется лишь стонать и визжать от непреодолимого желания.
Диана наконец сумела взять себя в руки и резко свела ноги вместе, укрыв свое лоно. Щеки ее пылали. Но Джек, казалось, нимало не смутился. Он обогнул кресло и оказался теперь лицом к лицу с Дианой. Наклонился, положив ладони на ее колени. Взглянул Диане прямо в глаза, улыбнувшись при этом своей дьявольской улыбкой. Затем плавным движением стянул с нее чулки и снял их вместе с туфлями, отбросив все это в сторону. Неожиданно он взял в ладони ступню Дианы, поднес ее ко рту и стал целовать пальцы.
Ощущение оказалось таким сильным, что Диана едва не потеряла сознание. Желание переполняло ее, отзывалось ритмичными толчками, идущими из глубины ее естества. Ноги Дианы непроизвольно начали приподниматься и расходиться в стороны, а язык Джека тем временем уже скользил по нежной коже на внутренней поверхности ее бедер. Затем губы Джека коснулись входа в лоно Дианы, и она впервые закричала в голос, не в силах больше сдерживать себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73