Если Даргело тоже соберет человек пятьдесят и две армии сольются в одну на Марсовом поле за день до открытия павильона, можно было бы попробовать штурмом взять павильон и спасти картины. Затем надо было решить вопрос с резервацией поезда до Кале, где уже ждало бы быстроходное судно.
– И как насчет Лизетты? – с нажимом спросил Даргело.
– Мистер Томпсон ничего об этом не говорил.
– Ее хорошо стерегут. И сто человек ничего не смогут сделать, чтобы вырвать ее из лап Дюваля, – проворчал Даргело.
– Мы потом подумаем, как нам вызволить Лизетту, – пообещал Ричард. – У нас полно времени. Даже когда суд закончится, до приведения приговора в действие пройдут месяцы. А пока ты мог бы помочь нам со своей командой?
Даргело кивнул:
– Могу.
– Скажи Хэнку, что мы с ним заодно. Пусть просто даст нам знать, где встречаемся.
Мэйсон почувствовала, что ее время пришло:
– Подождите минутку. – Она успела остановить посланника перед самым его уходом. Мэйсон обратилась к Ричарду: – Тебе не кажется, что мы должны лично встретиться с Хэнком? Я никого не хочу обидеть, но пока мы знаем о том, что этот человек – посланник Хэнка, только с его же слов. Может, перед тем как пускаться в авантюру, стоит все же лично встретиться?
– Знаешь, а ведь она права, – заметил Даргело.
После недолгих раздумий Ричард сказал посланнику:
– Не стоит ему сюда приходить. За ним может быть хвост. Лучше встретиться на нейтральной территории.
– Тебе опасно появляться в центре Парижа. Твой словесный портрет есть теперь у каждого шпика.
– Я знаю, где можно встретиться, – сказала Мэйсон. – В обсерватории. Обсерватории Людовика XIV. Она стоит на отшибе на холме Монпарнас. Туда по ночам никто не ходит.
– Отлично. Передай это Хэнку. Мы встретимся с ним у обсерватории завтра в десять вечера.
Мрачные сумерки опустились на город. Очертания обсерватории, построенной еще в семнадцатом веке, едва различались вдали. Ричард остановил экипаж у входа в парк. Дальше Ричард и Мэйсон пошли пешком. На верхнем этаже обсерватории горел свет. Какой-то ученый или группа ученых трудились там, разгадывая тайны Вселенной.
В стороне от обсерватории стояли несколько мужчин, но в сумраке можно было разглядеть лишь их силуэты. Ричард остановился и внимательно посмотрел в их сторону, стараясь понять, стоит ли подходить ближе. Но те, кто ждал их на условленном месте, пошли навстречу Ричарду и Мэйсон.
– Ну, значит, то была не ловушка, – радостно сказал Ричард. – Его походку я узнаю из тысячи.
– Это ты, Бустер?
– Я.
Они подошли ближе.
– Вот как складывается: двое приличных людей вынуждены встречаться в темноте, словно преступники.
– У меня небольшие проблемы, – признался Ричард.
– Ну что же, твой старый партнер готов прийти к тебе на выручку.
Мужчины обнялись. Ричард и не думал скрывать, что рад встрече. Хэнк обнял Ричарда за плечи как отец и отвел в сторону. Мэйсон пошла следом.
Четверо мужчин, что пришли с Хэнком, шли позади. Они переговаривались друг с другом на кокни, языке лондонской бедноты.
Наконец Ричард и Хэнк, похоже, сошлись во мнениях по всем пунктам. Хэнк остановился и повернулся так, что Мэйсон тоже оказалась в их кругу.
– Дело будет нелегким, но нам оно по плечу. Самое важное – сыграть на неожиданности. Возможно, они и ждут каких-то действий, но чего они точно не ожидают, так это того, что мы впрямую будем их атаковать. И как только мы окажемся в Кале, считай, дело в шляпе, потому что я зафрахтую самое быстрое судно, которое можно заполучить за деньги.
Мэйсон, до сих пор хранившая молчание, спросила:
– Можно мне задать вопрос?
– Конечно, леди.
– Почему Кале? Французский флот базируется в Гавре, и вам придется пройти прямо перед их носом, чтобы попасть в Атлантику. Не кажется ли вам более разумным отправить картины из Шербурга или даже Бреста?
– Хороший вопрос, и у меня есть на него ответ. Потому что самый быстрый корабль, который только можно нанять за деньги, сейчас идет в Кале.
– Вы, случайно, не о «Княжне Александре»?
Хэнк даже вздрогнул от неожиданности.
– Да. А вы о нем слышали?
– Это ведь русский корабль, верно?
– Да, русский. Он привез русские фейерверки на празднование Дня взятия Бастилии. Сейчас в Париж со всех концов земли приходят грузы, знаете ли. Так что, есть еще вопросы?
– Нет, других вопросов нет. Зато мне есть что сказать.
В темноте Мэйсон не могла видеть лица Ричарда, зато она чувствовала, что ему не по себе.
– Да? – покровительственным тоном спросил Хэнк. – И что ты хочешь нам сказать, дитя мое?
– Есть кое-что, о чем знают другие и о чем не знаете вы. Вот я и хочу вас проинформировать. По-моему, пришла пора.
Мэйсон почувствовала, что Ричард натянулся как струна.
– Эми, – несколько раздраженно заметил он, – возможно, тебе не стоит…
– Не томи. Давай выкладывай свои новости.
Мэйсон стряхнула руку Ричарда и заявила Хэнку:
– Я не сестра Мэйсон Колдуэлл Эми. Я сама Мэйсон Колдуэлл.
Хэнк обернулся к Ричарду:
– Что она несет, сынок?
– Она говорит правду, – спокойно ответил Ричард. – Я сам этого не знал, когда все началось.
Не дав Хэнку отреагировать, Мэйсон продолжила:
– Есть еще кое-что, что вам обоим следует знать. Завтра я выхожу из игры и уезжаю из Франции. Мне плевать, что будет с моими картинами, но вам не сделать из меня другого человека. Имя свое я беру назад. Я еду в Рим, где намерена написать картину для сеньора Лугини. Он с первого взгляда на мою живопись поймет, что Мэйсон Колдуэлл – это я. И ни вы, ни инспектор Дюваль, никто другой с ним спорить не смогут. Так что я желаю вам всем удачи и ухожу. Как там у вас на Диком Западе говорят?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101