– Она подошла и встала рядом. – Дай, я вотру бальзам в твои раны и сменю бинты.
Он кивнул, не находя слов. Прикосновения ее быстрых рук были нежными и осторожными. Закончив перевязку, Доминик отошла в сторону.
– Я знаю, сегодня тебе пришлось несладко. Я бы не стала так торопить тебя, но время работает против нас – надо поскорей убираться с этого острова.
– Я знаю.
– Ты теперь поешь, а я пойду искупаюсь.
Джуд с усилием улыбнулся:
– Я бы предпочел пойти с тобой.
Доминик молча покачала головой. Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась за густой листвой деревьев.
Доминик нарочно тянула время, чтобы вернуться в лагерь, когда Джуд уже заснет. Так оно и вышло.
Она легла на свое одеяло и стала глядеть на звезды. Пройдет каких-нибудь два дня, Джуд присоединится к своим людям, и она скорее всего никогда его больше не увидит. От этой мысли у нее сжалось сердце, но ведь она знала – они не предназначены друг для друга. С самого начала слишком многое было против них.
Весь день ее мучил ожог на ноге, теперь рана пульсировала и болела нещадно. Она опасалась, что боль не даст ей уснуть, но усталость взяла свое, и Доминик погрузилась в сон.
На следующее утро она проснулась первая и успела нанести на лицо отвратительную мазь. Теперь, когда болота остались позади, в этом не было особой необходимости, но Доминик не хотела, чтобы Джуд заметил шрамы на ее лице.
– Доброе утро, – сказал Джуд, поднявшись и глядя на ее вымазанное черным лицо. – Меня ничто больше не заставит покрывать лицо этой дрянью.
– Это твое дело, – отозвалась Доминик, убирая баночку со снадобьем. – Я приготовила тебе завтрак. Извини, но тебе опять придется есть вяленое мясо и сыр.
Он сел рядом с ней и взял у нее из рук фляжку с водой.
– Я попадал в такие переделки, когда подобная еда показалась бы роскошным пиршеством.
– Это было в море?
Он кивнул.
– Однажды у берегов Панамы налетела буря, и мы сбились с курса. Ни до, ни после я не видел такого шторма. Он не прекращался шесть дней, а когда все утихло, мы оказались далеко от земли, измученные борьбой со стихией. Еда почти вся вышла, запасы пресной воды кончились.
– Что же вы делали?
– Когда мы уже потеряли всякую надежду, мы заметили на горизонте парусник.
– Американский?
Джуд откусил кусок вяленого мяса, прожевал его и лишь тогда ответил:
– Английский.
Ее глаза радостно заблестели.
– И они снабдили вас провиантом и питьевой водой?
– Мы сами взяли все необходимое, скажем так. – Он отщипнул кусочек сыра и отправил его в рот. – Могу добавить, что у них на борту было двадцать пленных американцев, которых мы прихватили с собой.
Доминик собрала остатки еды и сложила в холщовый мешок.
– Я видела тебя безжалостным и видела добрым. И теперь я все время гадаю, каков же на самом деле этот капитан Гэллант?
– А как ты сама полагаешь? – спросил он, бросая сырные крошки птице с ярким оперением, распевавшей в кустах поблизости. – Хотя ведь тебе же известно, что я кровожадный пират.
Доминик не сказала, что давно знает правду – Джуд не только не пират, но состоит на службе у правительства своей страны.
– Нам пора. Уже становится жарко.
Джуд тщательно загасил костер, и скоро они начали свое восхождение на скалистый утес. Один раз им попалось по пути место, где утес обрывался прямо в бушующие внизу волны.
Они шли вверх до самого полудня. Затем Доминик предложила сделать привал под нависающим выступом горы. Она протянула Джуду фляжку с водой, но тот отвел ее руку, предлагая ей попить первой.
Девушка поднесла флягу к губам и сделала большой глоток. Он улыбнулся, когда Доминик вытерла губы тыльной стороной ладони, забыв, что лицо ее покрыто слоем мази.
– Доминик, – сказал он, беря у нее фляжку, – эта мазь тебе совершенно ни к чему. Никакие насекомые меня не беспокоят, а ведь я с утра без нее.
– Я… я просто не хочу обгореть на солнце.
– Понятно. Я забыл, что женщины готовы на все, лишь бы сохранить белизну кожи. Кстати, я еще на корабле заметил у тебя на носу веснушки. – Он взглянул ей в глаза, и его голос дрогнул. – Мне очень нравятся твои веснушки.
Она откинула назад голову и закрыла глаза, наслаждаясь ощущением его близости. Как она переживет разлуку с ним? Ей захотелось узнать побольше о жизни Джуда, чтобы, простившись с ним навеки, она могла представить себе, что он делает и о чем думает.
– Расскажи мне о своей жене.
– Мэри была розовощекой и белокурой, с красивыми карими глазами. Наши матери выросли вместе. Они всегда надеялись, что когда-нибудь мы поженимся.
– Ты женился, желая угодить им, или так как хотел этого сам?
Джуд с удивлением обнаружил, что теперь может говорить о Мэри, не испытывая чувства вины. Но говорить о ней ему не хотелось. Его гораздо больше интересовала Доминик.
– Я бы предпочел поговорить о тебе, – сказал он, меняя тему разговора. – Например, много ли поклонников отдают дань твоей красоте?
Джуд наблюдал, как она, глубоко вздохнув, устремила взор мимо него в сверкающую морскую даль.
– Я ведь уже говорила – так много, что и не сосчитать.
– Что ты станешь делать, когда я уеду?
Доминик постаралась не выдать боли, которую испытала при этих его словах.
– Об этом я пока не думала.
– Ты вернешься домой? – Джуд попытался представить себе, как Доминик жила до встречи с ним. Она до сих пор была для него загадкой, и ему хотелось хоть что-нибудь о ней узнать. – У тебя же есть дом, не так ли?
Доминик отвечала уклончиво:
– Гваделупа всегда была моим домом.
– Ты была здесь счастлива?
Она улыбнулась, вспомнив дедушку.
– У меня было чудесное детство.
– И ты покинула дом и отправилась на Тобаго, чтобы работать в таверне «Голубой Пес»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90