— Но зато я могу другое: я соединю тебя с Золотым Соколом, и вместе вы поразите Генриха в самое сердце. Вы уязвите его гордость. — На миг она зажмурилась от удовольствия, предвкушая победу, потом открыла глаза и в упор посмотрела на Джилли. — А гордость для моего драгоценного супруга — это все. Получить удар, задевающий его гордость, для него хуже смерти. И ты, моя милая девочка, — ты мне поможешь нанести ему этот смертельный удар.— Какой удар? Джилли все еще не понимала, о чем идет речь.— Когда-то у меня были сила и власть, — продолжала Элинор, — и подданные ловили каждое мое слово. Теперь меня слышат одни лишь серые стены Солсбери. Впервые попав сюда, я, помнится, сначала пылала бессильным гневом, потом ему на смену пришла тоска, потом пустота… А тут еще Фитцстефен — пэр и верный слуга Генриха — стережет каждый мой шаг.— Этот Фитцстефен так отвратителен! Я рада, Ваше Величество, что вы нашли способ получать и передавать письма своим друзьям втайне от него.— Да, этому я научилась довольно быстро. Иначе все дальнейшее было бы невозможно.— Какая несправедливость, что вам приходится жить затворницей и во всем себя ограничивать… — посетовала Джилли.— Не стоит так уж меня жалеть, дитя мое, — прервала ее Элинор. — Не забывай, что в свое время я ездила в Иерусалим и Антиохию, была королевой двух европейских государств, Франции и Англии, а уж сколько рыцарей и лордов поклонялись мне — всех теперь и не вспомнить.— Наверное, то были славные дни.— Да, зато теперь я сполна расплачиваюсь тем, что целыми днями приходится слушать, как мои дамы сплетничают от скуки, поют тоскливые песни и читают скверные стихи. Но я уже не чувствую себя такой несчастной узницей, как вначале. У меня появилась новая цель в жизни — я поняла, что могу одержать славную победу над Генрихом, даже оставаясь в заключении.— Как вы хотите это осуществить, Ваше Величество?— Воистину, ты вправе спрашивать меня об этом — ибо ты, именно ты, Джилли, станешь орудием моей мести. — Элинор торжествующе рассмеялась и откинулась в кресле, сплетя пальцы рук. — О, в какую ярость придет Генрих, когда узнает, что я успешно скрывала тебя от него все эти годы! А уж я позабочусь о том, чтобы он узнал об этом в самое подходящее время. Как он будет бушевать, сыпать угрозами! Вот только поделать ничего не сможет — увы! Я слишком хорошо все продумала. Долго, очень долго я ждала подходящего момента — и вот он наступил. Да будет благословен тот день, когда твоя мать вверила тебя моей опеке!— Так я нахожусь под вашей опекой, Ваше Величество?— Конечно. А ты думала о себе как о какой-нибудь безродной нищенке, которую я пригрела из жалости? — Взгляд королевы сделался внезапно жестким и холодным. — О нет! Многие дорого бы заплатили за то, чтобы узнать, где ты. Но я надежно тебя спрятала и долго ждала. Ни одна душа не ведает, где ты скрываешься. Тем более ошеломляющим будет твое появление.— Прошу вас, скажите же мне, кто я, — пробормотала Джилли, боясь поверить, что ее тайна вот-вот будет открыта ей, и одновременно страшась этой тайны.— Всему свое время, дитя мое. Всему свое время.Элинор, видимо, опять погрузилась в размышления о собственной жизни и, как ни хотелось Джилли поскорее обо всем узнать, все же приходилось терпеливо ждать, когда королева сочтет нужным ее просветить.— Когда-то я мечтала выдать тебя за Ричарда, но потом поняла, что Генриху это может оказаться только на руку, и вовремя переменила решение. — Она взглянула на девушку, и морщинки от ее губ тонкими лучиками разбежались по щекам. — Когда Генрих узнает, кого я выбрала тебе в мужья, он лопнет от злости.— Но кто же я такая, что вы сочли меня подходящей женой даже для принца Ричарда? — воскликнула потрясенная Джилли.Элинор досадливо отмахнулась от нее, словно приказывая не перебивать.— Знатностью ты не уступаешь ни одному из нынешних королей, а иных и превосходишь. Ты из очень древнего рода.Все это никак не укладывалось у Джилли в голове. Неужели в ее жилах течет королевская кровь?— Так вот, — продолжала королева, — я поклялась, что тебе не придется пережить испытаний, выпавших на мою долю. Именно поэтому я настояла на том, чтобы у тебя были самые лучшие и самые сведущие учителя. Я не случайно отдала тебя под попечительство матушки Магдалины она женщина мудрая и прозорливая. Сейчас я жалею лишь о том, что мои сыновья не получили такого образования, как ты.— Я стольким вам обязана, — растроганно проговорила Джилли.Элинор окинула ее довольным взглядом.— Твоя мать могла бы теперь гордиться тобой. Ты женщина, но во многих вопросах сумеешь взять верх над любым мужчиной.— Вы впервые заговорили о моей семье. — Джилли обеспокоенно вглядывалась в лицо королевы. — Наверное, дело в том, что мои родители не состояли в браке, и я не имею законных прав носить отцовскую фамилию?— Уверяю тебя, проблемы такого рода здесь абсолютно ни при чем. — В глазах Элинор запрыгали веселые искорки. — Твой отец был абсолютно неотразим и многим женщинам — включая и меня — внушал самые нежные чувства, но он был совершенно равнодушен к нашим чарам. Он любил только твою мать и, к несчастью, умер еще до твоего рождения.Значит, отца, о котором она только что впервые узнала, уже нет в живых? Джилли горько было об этом слышать, но все равно хотелось знать о своих родителях побольше.— Умоляю, Ваше Величество, расскажите мне еще что-нибудь о нем и о моей матери!— Твоя мать была редкая, удивительная женщина и всегда ставила долг и честь превыше всего, включая собственную жизнь. Она столько сделала для меня, что я до конца жизни буду чувствовать себя ее должницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108