– Тогда садись. Я сейчас вернусь. – Она остановилась у двери. – Должна предупредить, Дик, я не слишком хорошо готовлю, а ты, насколько я знаю, из гурманов. Могу предложить тебе жареных цыплят, печеный картофель и овощи. У меня никогда не… Ну, словом, у меня не хватает терпения, чтобы выучиться кулинарии.
– Мне нравится простая пища. Это внесет приятное разнообразие в мое меню. – Он коротко рассмеялся. – Я слежу за своей фигурой.
– Превосходно!
Она направилась на кухню, а Дик уселся на кушетку. Обстановка в квартире была самой незатейливой. Синди уже объясняла ему, что она постоянно в разъездах и потому нет смысла обременять себя созданием отвечающего ее вкусу интерьера.
Синди вернулась, неся мартини и чай со льдом.
– Обед будет готов примерно через полчаса. – Она присела рядом с ним. – Как идет работа, Дик?
– Думаю, что мне удалось продвинуться вперед, – солгал он.
Дик собирался было признаться, что единственным его законченным сочинением была запись в дневнике, но так как она касалась в основном самой Синди, он счел это неуместным.
– А ты по-прежнему продолжаешь писать ту книгу, о которой мне говорила?
– Не совсем. – Она грациозным движением положила ногу на ногу, так что он смог мельком увидеть под платьем часть бедра. – У меня было слишком много других дел. – Синди отпила мартини и посмотрела ему прямо в глаза. – Думаю, мне стоит показать тебе эту книгу. Я хотела бы узнать твое мнение.
– Буду глубоко польщен. – Дик улыбнулся несколько смущенно. – Но должен предупредить тебя, что я очень скверный критик, как, впрочем, и большинство других писателей.
– Однако я высоко ставлю твое мнение. Как ты стал писателем, Дик? Ты никогда мне об этом не рассказывал.
Он отвернулся, избегая ее проницательного взгляда, и выпил немного чаю.
– Это вышло само собой. Когда я учился в колледже, то мечтал стать художником. Однако очень скоро пришел к выводу, что у меня не хватает способностей, как ни мучительно мне было это сознавать. Все преподаватели живописи, к которым я обращался, советовали оставить мою затею. Возможно, именно это и побудило меня покинуть колледж после двух лет учебы. Затем я попал в армию и в конце концов оказался во Вьетнаме.
У нее вырвалось изумленное восклицание:
– Ты был там? Почему-то мне трудно представить тебя солдатом. Там действительно было так ужасно, как говорят все вокруг?
– Хуже. Гораздо хуже. Мне до сих пор больно об этом вспоминать. – Тут он посмотрел на Синди и увидел в ее глазах непритворное сочувствие.
– Незачем говорить об этом, если ты не хочешь.
– Тогда я предпочел бы не касаться этой темы. Так или иначе, после возвращения в Штаты я решил написать роман о том аде, через который мне пришлось пройти во Вьетнаме. Это было ошибкой, и роман провалился. Он вызвал негативные отклики в прессе и разошелся в количестве не более полутора тысяч экземпляров.
– Но ты все равно продолжал писать?
– О да. Моя первая книга оказалась для меня удачной лишь в одном отношении. Я нашел издателя. Он поверил в меня и убедил заняться всерьез литературным творчеством, оказывая мне при этом поддержку, далеко выходившую за рамки его обязанностей. Следующая книга имела больший успех и распродавалась сравнительно хорошо. А третий мой роман вошел во все списки бестселлеров, в том числе и в самый главный, публикующийся в газете «Нью-Йорк таймс».
Она очаровательно нахмурилась:
– Погоди… Кажется, я его читала. Если не ошибаюсь, действие там происходит на Юге.
– Да, в Новом Орлеане. Роман называется «Фиеста». События развиваются на фоне ежегодного карнавала «Марди-Гра». В этой книге мне пришлось обратиться к своим истокам.
– Так ты родом из Нового Орлеана? У тебя совсем нет южного акцента.
– Я приложил много усилий, чтобы от него избавиться. Мне было всего лишь восемнадцать, когда я покинул Юг. Не то чтобы я стыдился своего происхождения. Но в литературных кругах любят навешивать разного рода ярлыки. Как только тебя причисляют к писателям, разрабатывающим южную тематику, ты уже не можешь быть ничем другим. Вот почему для «Ликов судьбы» я избрал совершенно иную обстановку.
– О да. – Она кивнула. – Мне очень понравился этот роман.
«А что бы ты сказала, если бы узнала, что его дописал за меня другой автор?» – невольно подумал Дик.
Как раз в этот момент с кухни донесся сигнал таймера, и Синди вскочила:
– Наверное, обед готов.
Он тоже поднялся:
– Не могу ли я помочь тебе?
– Если тебе нетрудно, пододвинь столик поближе к окну. – Она улыбнулась самой чарующей своей улыбкой. – Это лишний раз подчеркивает, какая плохая из меня повариха и хозяйка дома. Большинство женщин стараются накрыть стол до прибытия гостей.
После обеда они вернулись на кушетку. Тихо играла кассета с ранними записями «Битлз». Синди держала в руках бокал с бренди. Она казалась до странности притихшей и все время нервно курила.
Неужели она тоже почувствовала всю напряженность этого момента? Дик, во всяком случае, был не в своей тарелке. Та уверенность в себе, с которой он пришел к Синди, словно куда-то испарилась, и он раздумывал, не отложить ли решительное объяснение до следующего вечера. Но нет! Или он предпримет какие-либо шаги сегодня, или не сделает этого никогда.
Он повернулся к Синди, оглядывая ее стройную, ладную фигуру. Да, сейчас самое время. Если на этот раз его постигнет неудача, то со временем все станет только хуже, как случилось с его творчеством.
– Синди…
Она обернулась, глаза ее ничего не выражали.
– Да, Дик?
– Мне кажется, я полюбил тебя. Ты, наверное, это уже поняла. Синди!.. Я хочу тебя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116