Одна из стен, от пола до самого потолка, представляла собой огромное зеркало. Вдоль остальных тянулись перила станков и деревянные скамейки. В углу стоял рояль, за которым сидел седовласый человек.
Более десятка юношей и девушек в легких костюмах выстроились в ряд у станка. И только балетмейстер, выглядевший значительно старше остальных, стоял в центре зала и давал указания. Мишель поняла, что это и есть знаменитый Арно Димпьер. Увидев вошедших, он повернулся и пошел им навстречу. Каждое его движение было отточенным и грациозным. Мишель также отметила, что он отлично сложен. У Арно были очень красивые широкие плечи и гибкая, почти женская талия.
Из-за яркого света, брызнувшего ей в глаза из расположенных прямо напротив входной двери окон, Мишель не сразу рассмотрела черты лица балетмейстера. Но когда он подошел ближе, поняла, что Арно уже не молод. Наверное, он был ровесником ее матери. А может быть, и чуть постарше. Его лицу придавали мужественность слегка выдававшиеся скулы и упрямый подбородок. Из-под темных бровей сверкали светлые глаза. Парика он не носил, а седая прядь, зачесанная со лба на затылок и резко выделявшаяся на фоне совершенно черных волос, придавала его облику некоторую театральность. Голос же оказался низким, глубоким и несколько грубоватым.
– Андрэ, друг мой, сколько лет, сколько зим! – воскликнул он, подавая руку наставнику Мишель. – Наконец-то вы вернулись в родные края! Надеюсь, надолго?
Андрэ слегка поклонился, и на его лице появилась ироничная улыбка:
– Да, Арно, блудный сын вернулся домой.
Димпьер расцеловал Андрэ в обе щеки, потом отступил на шаг и похлопал его по плечу.
– Я, право, очень рад вновь видеть вас, мой друг. Мне было приятно узнать, что, несмотря на решение закончить карьеру танцовщика, вы все же сполна используете свои знания и опыт на педагогическом поприще. Насколько я догадываюсь, эта девушка – мадемуазель Вернер, о которой вы мне писали?
– Да, – с гордостью ответил Андрэ, обняв Мишель за плечи. – Не правда ли, она очаровательна?
На сосредоточенном лице Димпьера не отразилось никаких чувств. И это больно кольнуло Мишель. Она уныло подумала, что все дифирамбы Андрэ в ее адрес, по-видимому, не произвели впечатления.
– Согласен, – так же холодно ответил Арно. – Но в этом зале главное – не красота и обаяние, а умение танцевать. – Он обернулся и посмотрел на Мишель: – Вас не смутит, мадемуазель, если я попрошу вас станцевать в присутствии остальных учеников? Или вы бы предпочли танцевать только в моем присутствии? Ваше право решать.
Мишель очень хотелось ответить балетмейстеру, что присутствие остальных ни в коей мере ее не смутит. Но это было бы неправдой. Поэтому, стараясь унять дрожь в голосе, она ответила, присев в легком реверансе:
– Если позволите, месье, я бы предпочла танцевать перед вами без зрителей, потому что очень волнуюсь.
Мишель сказала это без тени кокетства, очень ровным и независимым тоном. И по выражению лица балетмейстера поняла, что тем самым уже заслужила его уважение.
– Как вам будет угодно, мадемуазель, – ответил он, слегка кивнув головой, и повернулся к ученикам: – Все пока свободны. Прошу покинуть зал. Мадемуазель Вернер сейчас покажет мне свой сольный номер. Потом мы продолжим репетицию нового балета. Так что прошу не расходиться.
Искоса поглядывая на новенькую, ученики Арно вышли за дверь. Мишель облегченно вздохнула. Она заметила, что они с первой минуты начали полушепотом ее обсуждать. Причем это обсуждение явно носило отнюдь не дружественный характер. Впрочем, и она сама успела кое-что подметить. В частности, и то, что многие ученицы Арно были значительно моложе ее. Конечно, Мишель знала, что танцоры должны быть молоды, и в первую очередь – девушки: их средний возраст обычно не превышал семнадцати-восемнадцати лет. Здесь же было несколько совсем еще девчушек. Некоторым нельзя было дать и тринадцати лет. Но даже и на их личиках, когда они смотрели на новенькую, читалось не столько любопытство, сколько опасение из-за появления новой соперницы. И это вызвало у Мишель неприятное чувство: если только ее примут, ей будет нелегко.
Димпьер повернулся к Мишель и кивнул в сторону сидевшего в углу пианиста:
– Вы будете танцевать под аккомпанемент моего концертмейстера или предпочитаете своего? Я имею в виду сидящего за инструментом месье Дюваля или же вашего наставника?
– Пусть играет Андрэ, месье, – вновь очень решительно ответила Мишель. – Я привыкла к нему. Если не возражаете, я покажу вам отрывок из балета «Любовь Марса и Венеры».
Димпьер слегка пожал плечами и утвердительно кивнул. Андрэ сел за рояль и разложил на пюпитре ноты. Мишель на мгновение закрыла глаза, глубоко вздохнула и постаралась вообразить, будто танцует дома, в своей классной комнате.
Андрэ взял первый аккорд. Мишель открыла глаза и начала танец. Она сразу же почувствовала себя спокойно, уверенно и с первых тактов поняла, что делает все именно так, как надо.
Когда танец кончился, Мишель долго не смела поднять глаз на балетмейстера, боясь увидеть на его лице выражение неудовольствия или даже полного неприятия.
Последний аккорд давно отзвучал, а Арно Димпьер продолжал хранить молчание. Наконец обернулся к сидевшему за роялем Андрэ и сказал:
– Ваша ученица очень изящна и пластична, Андрэ. Она умеет движением и жестом выразить не только чувство, но и мысль. Но ей надо еще очень многому учиться.
Мишель почувствовала, как у нее учащенно и тревожно забилось сердце. Она подняла глаза на балетмейстера, ожидая прочесть в его глазах еще более суровый приговор, нежели тот, который только что услышала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93