Но скоро я устал от этого. Такая жизнь тоже не для меня.
— Дингус и Фрэнк?
— Настоящее имя Дингуса — Джесси. Джесси и Фрэнк Джеймсы. Они тоже были в отряде Куонтрилла. Оба предельно хладнокровны, особенно Джесси. У меня все же остались какие-то чувства… вина, раскаяние — нечто вроде этого. Я не мог вспомнить точного числа убитых мною людей, но мне было жаль, что я делал это. Я понимал, что если останусь с братьями Джеймсами, то лишусь и этих чувств. Поэтому я ушел.
— И приехали сюда?
— Да.
— А ваш отец? Я помню семью Хьюм и плантацию «Роуздейл». Вы после войны слышали что-нибудь о своих?
— Нет, — ответил Дэвид, и на его лице появилось меланхолическое выражение. — Если мой отец все еще жив, он скорее всего потерял «Роуздейл». Я уверен, что он вложил всю наличность в облигации конфедератов.
— Вполне вероятно. Мой отец поступил так же.
— Я слышал, что ваш отец был убит при Шайло.
— Да.
— Мне очень жаль. Хотел бы я быть на его месте.
— Дэвид! — потрясение воскликнула она. — Как вы можете такое говорить?
— Да, именно так, — настаивал он. — Смерть вашего отца принесла ему мир и покой. Как вам известно, я тоже мертв. Но я лишен и мира, и покоя.
— О, Дэвид! — На этот раз Рейчел протянула руку и мимолетным движением коснулась его ладони. — Вас разыскивают?
— Вероятно, — криво улыбнулся он.
— За что?
— Кроме убийства? Ну, давайте посчитаем мои грехи. Я грабил и воровал, лгал и домогался чужого. Я не уважал отца. Не мог отличить ложных богов от истинных. Что еще осталось? Прелюбодеяние. Я и в этом замешан, Рейчел Боннер-Симмонс.
— Вы вели бурную жизнь. Но мне любопытна одна вещь. Когда вы научились так великолепно играть на пианино?
— Ах да, пианино. — Он вытянул свои тонкие руки и пошевелил длинными гибкими пальцами. — Вы видите эти руки? Это руки пианиста. Если бы не вмешалась война, я, вероятно, играл бы сейчас в концертных залах столиц всего мира — в Нью-Йорке, Бостоне, Лондоне, Париже, Вене, Риме. Я занимался музыкой в Риме вместе с Ференцем Листом. Вероятно, мне следовало остаться там. Он просил меня задержаться и продолжать совместные занятия. Но нет, мне не терпелось вернуться домой. — Дэвид издал сдавленный смешок. — Я вернулся как раз вовремя, чтобы отправиться на войну. Скоро я обнаружил, что эти руки могут выхватывать пистолет и нажимать на спусковой крючок гораздо быстрее, чем руки людей, не имевших возможности музицировать с Листом.
— Как это ужасно, Дэвид, — расстроенно сказала Рей-чел. — Теперь я понимаю, какую горечь вы испытываете.
— Итак, вам теперь все известно об Одержимом Хьюме. — Он подошел к пианино и взял свою шляпу. Нахлобучив ее на голову. Спенсер повернулся и остановил взгляд на Рейчел. — Теперь, полагаю, вы захотите, чтобы я ушел?
— Но почему? — озадаченно спросила она.
— Ну, вы знаете, кто я и что я. Разве это вас не пугает? Рейчел немного помолчала, раздумывая.
— Нет, это меня нисколько не пугает, — наконец медленно произнесла она, сама не до конца уверенная, что говорит правду.
Он вернулся к столу и заглянул ей в глаза:
— Есть еще одна вещь, о которой вам следует знать.
— И что же это?
— Я сильно сомневаюсь, что смогу придерживаться всех установленных вами правил, если останусь здесь.
— Кажется, я не совсем вас понимаю, Дэвид.
— Я просто не способен подчиняться любого рода нормам. Если какое-либо правило стоит на пути к осуществлению моих желаний, я скорее всего нарушаю его.
— И чего же вы хотите? — натянуто спросила Рейчел, заранее зная его ответ.
— Я хочу тебя, моя милая Рейчел.
— Я… понятно. — Она нерешительно засмеялась. — Но мне казалось, что я ясно дала понять, что не продаюсь.
— А я и не хочу покупать, — просто ответил он.
— Не уверена, что мне нравится этот разговор, Дэвид.
Рейчел вышла из-за стола и стала подниматься по лестнице, ведущей в ее комнату. Она предполагала, что Спенсер пойдет за ней, но он больше ничего не сказал, а только продолжал смотреть ей вслед. Взбираясь по ступенькам, она чувствовала на себе его взгляд.
За ней еще никогда так смело не ухаживали, и его предложение испугало ее. Не только потому, что она не знала, сможет ли сдержать Дэвида, но еще и потому, что не была уверена, в состоянии ли справиться с собственными желаниями.
Но зачем ей обуздывать себя? В конце концов, она уже не юная девушка, старающаяся сохранить невинность. Ей двадцать пять. Она знала уже двоих мужчин и успела стать матерью. Вдобавок что-то нашептывало ей, что Дэвид Спенсер способен доставить ей такое же наслаждение, как Эвелл Рэнкин.
Посреди лестницы Рейчел остановилась. Она попыталась очистить свой разум и тело от нахлынувших на нее мыслей и чувств. Все эти долгие месяцы с Уиллом и его неумелой любовью оставили в ней разочарование и неудовлетворенность. Она знала, как это может быть, и теперь чувствовала, что снова имеет возможность испытать эти ощущения.
«Нет, нет, — подсказывал ей здравый смысл. — Продолжай идти по лестнице в свою комнату. Если ты уступишь сейчас, то будешь уступать всю оставшуюся жизнь.
Да хватайся за представившуюся возможность! Позови этого мужчину. Вознагради себя за все эти дни, недели и месяцы изнурительного труда, за все эти ночи и издерганные нервы».
Рейчел обернулась. Дэвид все еще стоял там, где она оставила его. Шляпа скрывала его лицо, но ей казалось, что она чувствует на себе его страстный взгляд, и волна тепла прокатилась по ее телу.
— Дэвид? — тихо позвала она.
— Да, Рейчел?
— Я иду к себе в комнату. Если хочешь, можешь подняться ко мне через десять минут.
Не ожидая ответа, Рейчел быстро взбежала по ступенькам. Она уже почти сожалела о своем порыве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102