Эти люди украли миллионы долларов, и скоро лотереи стали национальным бедствием Америки.
Нью-Йорк был единственным штатом, где лотереи были запрещены. Эри-канал и его многочисленные притоки в пределах штата финансировались государством. Однако это вовсе не означало, что на Эри не продавались лотерейные билеты в существующие и мнимые фонды каналов других штатов.
Здесь Морган Кейн и вошел в это дело. У него был неоценимый опыт по части азартных игр и обнаружения шулерских махинаций. Он родился и вырос в Сент-Луисе, на Миссисипи, где и начал зарабатывать себе на жизнь, играя в карты на речных плоскодонках и пакетботах. После восьми лет такой жизни его одолело беспокойство, он уехал с реки на восток, решив попытать счастья за покером в игорных домах Нью-Йорка. Потом он отправился в Пенсильванию, где год работал распространителем лотерейных билетов в ныне оскандалившейся компании штата «Юнион кэнел лоттери».
Эта компания, без сомнения, была самой крупной и богатой лотерейной организацией. Говорили, что в рядах ее брокеров насчитывалось свыше тысячи двухсот человек, они работали в Пенсильвании, Огайо, Нью-Йорке и многих других восточных штатах. Однако вскоре Морган понял, что такой бизнес не для него. Конкуренция, конечно, была жесточайшей. Но он уже привык к тому, что почти в каждом городке, куда он приезжал, на каждого местного жителя приходилось по лотерейному брокеру, причем из его же компании. Морган не возражал против конкуренции, просто он решил, что работает на шайку мошенников, и с возмущением бросил грязный бизнес. Это решение пришло к нему в Питсбурге.
В этом городе у него жил дядя, брат матери, Шерман Моррисон. Морган всегда любил своего дядю. Когда он был маленьким, Моррисон часто приезжал к ним в гости в Сент-Луис. Потом, незадолго до того как Морган уехал из родительского дома, дядя занялся политикой.
Морган не видел его десять лет, но знал из газет, что Шерман Моррисон стал влиятельной фигурой в штате и часто упоминался как возможный кандидат в кабинет правительства.
В тот момент, когда Морган приехал в Питсбург, дядя оказался дома. Он жил скромно, на окраине города, в сером от копоти доме – рядом дымили заводы и фабрики, нередко превращая день в ночь.
Несмотря на то что за все эти годы Морган ни разу не написал дяде, тот был рад его видеть. Он жил один, если не считать экономки, которая впустила Моргана сначала в дом, а потом в дядин кабинет.
Моррисон, дородный важный мужчина шестидесяти с лишним лет, встал из-за стола и уставился поверх очков на своего племянника.
– Морган! – воскликнул он и поспешил к нему размашистым шагом. – Боже мой, это ты! – Он заключил племянника в пылкие объятия, потом, отступив на шаг, оглядел его с головы до ног. – Столько лет прошло, даже удивительно, как я тебя узнал! А ты стал рослым, красивым парнем.
– Я уже не парень, дядя Шерман, – сухо сказал Морган. – Мне скоро тридцать.
– Ну садись же. Марта! – зычно крикнул Моррисон. – Принеси-ка нам бутылку лучшего хереса!
Морган сел в большое кресло перед столом дяди. Шерман стоял с сияющей улыбкой и смотрел на любимого племянника.
– Когда Марта сказала, что ко мне пришли, я подумал, это кто-то из моих избирателей. Узнают, что я не в столице, и ломятся со своими жалобами прямо ко мне домой. Я велел Марте никого не пускать, не посоветовавшись сначала со мной, но у нее слишком доброе сердце. Как только услышит их душещипательные истории о своих бедах, тут же ведет их сюда и по дороге слезами обливается.
Морган оглядел заставленный книгами кабинет.
– А где тетя Агата? – спросил он.
– Она умерла. Ты не знал? – Моррисон помрачнел. Обойдя свой стол, он сел в кресло. – Это случилось почти три года назад. Грипп. Теперь я один. Твои кузены, Бет и Генри, вылетели из гнездышка. Генри работает юристом в Гаррисберге, а Бет вышла замуж за хорошего человека и родила мне двоих чудесных внучат.
– Я не знал про тетю Агату. Очень жаль.
– Ну а ты как, племянник? – строго спросил Моррисон. – Ты выскочил из дома, как ошпаренный кот, и с тех пор я ничего о тебе не слышал.
– Знаю, дядя, но ты должен меня понять. Мне всегда было трудно уживаться с папой, а когда умерла мама, я просто не мог больше оставаться дома.
Моррисон кивнул:
– Я понимаю. Мне самому всегда было нелегко с Фрэнком Кейном. Я говорил сестре, чтобы она не выходила за него замуж, но она была безумно влюблена и не слушала моих советов. После смерти сестры я уже не ездил в Сент-Луис.
Экономка внесла в кабинет поднос с бутылкой хереса и две рюмки. После ее ухода Моррисон сел за стол, разлил вино по рюмкам и одну протянул Моргану.
– Держи, племянник. Ну а теперь выкладывай, где ты пропадал все эти годы?
Морган слегка улыбнулся и хлебнул вина.
– Боюсь, тебе не понравится то, что я расскажу, дядя Шерман. Папа всегда говорил, что я плохо кончу, и, наверное, он был прав.
– Ничего, Морган, я в своей молодости тоже немало покуролесил.
– Скажу прямо, дядя, я зарабатываю себе на жизнь профессиональной игрой в карты.
Вопреки ожиданиям Моргана Моррисон не удивился и не возмутился, а проявил интерес.
– И хорошо ты играешь? А знаешь, я ведь и сам неплохо играю в покер. У нас, у законодателей, любят перекинуться в картишки, когда наскучивают дела, а это случается частенько.
– Да, я хорошо играю, дядя Шерман, – сказал Морган с усмешкой. – Чтобы зарабатывать картами себе на жизнь, надо играть хорошо. Это не просто досуг, как у тебя и твоих друзей. Это работа.
– Так, значит, ты доволен жизнью? Усмешка исчезла с лица Моргана. Он вздохнул.
– Не совсем. Мне хотелось бы заниматься чем-то другим, но у меня нет ни знаний, ни опыта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104