Но ты не беспокойся, Элисса. Ни мои друзья, ни я больше тебя не потревожим. Я возвращаюсь в Лондон.
Хотя с отъездом Ричарда за жизнь сына можно было не опасаться, Элисса почему-то не испытала облегчения. Наоборот, слова мужа «я возвращаюсь в Лондон» поразили ее в самое сердце, вызвав острую, как от удара кинжалом, боль.
— Значит, в Лондон?
Ричард надел чистую рубашку и начал укладывать в сундук свои пожитки.
— Я вырос в атмосфере злобы и ненависти и жить так больше не могу и не хочу.
Он сказал «ненависть»? Значит, он ее ненавидит? Или думает, что это она ненавидит его? При этой мысли Элисса пришла в такое волнение, что у нее перехватило дыхание.
Да как он смеет говорить о ненависти после того, что у них было! По-видимому, он ее никогда не любил. Да что там «не любил» — наверняка она ему даже не нравилась!
Он ее обманул, как обманул ее в свое время Уильям Лонгберн. Но нет, куда Лонгберну до него — обман Ричарда во сто крат подлее и хуже!
— Я вернусь туда, где мое место. Туда, где меня уважают и откуда мне по большому счету никуда уезжать не следовало.
— Ты прав. Твое место там — в этой зловонной клоаке, которую называют Лондоном, где обитают твои растленные приятели-театралы, — сказала она, выбираясь из постели. — Не понимаю только, зачем тебе понадобилось писать столько писем, если ты собирался уехать?
— Никаких писем я не писал, — удивленно возразил Ричард.
Чтобы согреться и хоть немного унять дрожь, которая вдруг стала ее бить, Элисса обхватила себя руками.
— Скажи, в Лондоне тебя будет ждать леди Фаррингтон или какая-нибудь другая женщина из тех, кого ты называешь «близкими друзьями»? Остается только догадываться о степени близости, на которой зиждется ваша дружба.
— И что ты хочешь этим сказать? — спросил он, поворачивая к ней непроницаемое, словно вырезанное из камня лицо.
— Я хочу сказать, что у тебя с леди Фаррингтон были отнюдь не дружеские отношения. Как иначе объяснить тот факт, что ты посвятил ей пьесу? — сказала она, стараясь скрыть от него терзавшую ее боль.
— Что ты такое говоришь? Она жена моего друга!
— Какое благородство! Жаль только, что оно показное.
Полагаешь, я настолько наивна, что поверю в эту ложь?
— Неужели ты думаешь, что я способен предать своего старинного друга ради нескольких мгновений преходящей страсти?
— Я думаю, ты способен на все, чтобы получить желаемое. «Цель оправдывает средства» — вот принцип, который, насколько я Знаю, пользуется при дворе неизменной популярностью.
— Терпеть не могу это изречение. Я живу, повинуясь другим принципам.
— Только не надо красивых слов! — вскричала Элисса. — Интересно, сколько еще женщин, которым ты разбил сердце, притащится сюда вслед за леди Фаррингтон? И как, интересно, их зовут? Погоди, я сама скажу… Наверняка одна из них Антония! Теперь я понимаю, куда ты ходил по ночам — в павильон! Днем писал любовные письма, отсылал их, а потом сидел в темноте в павильоне и поджидал свою добычу!
Ну что, я угадала?
Ричард покраснел как рак.
— Ага! Теперь мы изображаем, что нам стыдно. Должна сделать тебе комплимент — актер ты отличный. А вот я, наверное, просто-напросто глупа. Позволила себе поверить в то, что тебе есть до меня дело! Я-то думала, ты испытываешь ко мне какие-то чувства…
Ричард в два шага преодолел разделявшее их расстояние и схватил ее за плечи. Глаза его горели злобой.
— Значит, ты думаешь, что в этом проклятом павильоне я встречался с женщинами?
— А что я еще могу думать, если тебя нет по ночам в спальне?
— Ты обвиняешь меня в неверности? Ты не смеешь!
— Нет, смею! Потому что знаю кое-что о тебе и о твоем прошлом. Смею, потому что кто-то заплатил мистеру Моллипонту за то, чтобы он сделал копии с моего брачного договора и завещания моего покойного мужа. Смею, потому что не желаю, чтобы с моим сыном что-нибудь случилось!
Ричард выпустил ее плечи и с недоумением посмотрел на нее.
— То, что ты считаешь меня распутником, для меня не новость. Но какое это может иметь отношение к твоему брачному договору и завещанию твоего покойного мужа? И при чем здесь мистер Моллипонт?
— Говорю же тебе — он по чьей-то просьбе делал копии с некоторых важных документов, — сказала она, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не перейти на крик или, того хуже, не разрыдаться. — А в этих документах, между прочим, говорится о том, что произойдет с имением Блайт-Холл в случае смерти Уила.
Лицо Ричарда сделалось мертвенно-бледным.
— Значит, ты полагаешь, что я могу желать Уилу смерти, чтобы вернуть себе имение?
— Чтобы вернуть себе Блайт-Холл, ты готов на все Ведь ради этого ты женился на абсолютно незнакомой тебе женщине! Так почему бы тебе ради этого не убить ее ребенка?
Ричард отшатнулся от нее как от зачумленной.
— Бог мой! — воскликнул он. — Бог мой! Так вот, значит, какого ты обо мне мнения! Думаешь, что я способен поднять руку на ребенка?
— Я уже и не знаю, что мне думать! — простонала она, вдруг сообразив, что все эти ужасные подозрения и обвинения основываются на весьма зыбком фундаменте и не подкреплены доказательствами.
Ричард расправил плечи и окинул ее холодным, высокомерным взглядом, который она подметила у него в первый же день их знакомства.
— Три тысячи чертей, мадам! Похоже, я правильно делаю, что от вас съезжаю. Прикажите отослать мои веши в Лондон. Я не хочу оставаться в этом доме ни одной минуты!
Ричард большими шагами двинулся к двери, но, положив руку на дверную ручку, неожиданно остановился и снова повернулся к Элиссе:
— Еще до того, как мы поженились, король намекал мне на то, что я могу получить права на Блайт-Холл в случае смерти твоего сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97