Хотя она побывала уже замужем и имела шестилетнего сына, в ней чувствовалась незащищенность и чистота юной девушки. С другой стороны, временами она вела себя так» что Ричарду начинало казаться, будто ее незащищенность всего лишь плод его фантазии.
«Что ж, — подумал Ричард, призывая на помощь чувство юмора, которое всегда выручало его в затруднительных ситуациях, — женитьба на мистрис Лонгберн — не худшее из того, что король мог от меня потребовать. Ведь я в свое время поклялся служить ему на поле брани, и его величество мог послать меня на войну. Так что не будем печалиться — жизнь продолжается».
Просто ему придется начинать все с самого начала.
Он протянул руку и коснулся плеча Элиссы. И сразу ощутил сковавшее ее напряжение, которое была не в силах ослабить никакая ласка.
— Почему вы так напряжены, мадам? Согласитесь, это я должен ощущать известное неудобство, но никак не вы.
— Ответьте мне, сэр Ричард, — сказала новобрачная, не желая замечать его неуклюжую попытку пошутить, — вам всегда требуется аудитория? Чем бы вы ни занимались?
— Готов с вами согласиться, что компания при сложившихся обстоятельствах нам ни к чему. С другой стороны, эти дамы и господа нас не видят, и если мы будем вести себя тихо, то ничего и не услышат, а это, в свою очередь…
— Я буду вести себя тихо. Делайте поскорее то, что считаете нужным, — и покончим с этим!
— Должен вам заметить, что ваши слова не слишком меня вдохновляют.
— С каких это пор мужья стали нуждаться в том, чтобы жены их вдохновляли? Мужчинам вроде вас поощрение не требуется.
— Мужчинам вроде меня?
— Именно. Таким, у кого накопился бесценный опыт побед по женской части.
— Когда противник сам сдает свои позиции, это нельзя назвать полноценной победой.
— Скажите, сэр Ричард, вы всегда так много говорите? — с раздражением осведомилась Элисса. — Или все эти ваши слова есть не что иное, как своеобразный пролог, за которым должно начаться основное действие пьесы? Если так, то не тратьте зря время, переходите от слов к действию — тем более что я, как вы совершенно справедливо изволили заметить, давно уже не невинная девушка.
— Девочка моя, — прошептал Ричард, придвигаясь к ней поближе, — пролог или преамбула в пьесе вовсе не литературное излишество, а весьма важная ее часть.
Позвольте продемонстрировать вам, насколько важным — и даже приятным — может быть этот самый пролог.
Ричард откинул покрывало, и Элисса поняла, что еще немного — и его обнаженное тело соприкоснется с ее телом.
В следующий момент так и случилось.
— Все будет хорошо, женушка, не волнуйся, — прошептал он.
Взяв ее руку, он не поцеловал ее, а прижал к своей теплой обнаженной груди. Она почувствовала, как бьется у него сердце, и ощутила крепость его мышц.
— Не надо меня бояться.
— Я тебя не боюсь.
— Рад это слышать.
Он прижал ее руку к своему подбородку, чтобы она смогла прикоснуться к его чувственным губам. Щетина у него на лице приятно покалывала ее ладошку.
Все получилось просто, как бы само собой, эти прикосновения возбудили Элиссу.
Даже больше, чем она хотела.
Когда-то, давным-давно, она была влюблена, но теперь позволить себе такую глупость она не может. Вожделение также не должно взять над ней верх. Она будет противиться этому изо всех сил!
— Не надо, не убирай руку, — негромко сказал Ричард, стискивая ее запястье, чтобы не позволить ей отнять пальцы от его губ. — От нее пахнет лавандой.
— Мы у себя в деревне обычно перекладываем лавандой одежду — чтобы моль не завелась, — спокойно объяснила она.
— Точно! — Теперь Ричард прижался к ней всем телом. — Недаром от твоей рубашки исходит более сильный аромат.
Она отстранилась от него, чтобы всмотреться в его лицо — насколько это было возможно в темноте.
— Что ты делаешь?
— Как что? Сочиняю пролог.
Ричард провел пальцами вдоль ворота ее ночной рубашки, легонько прикасаясь к коже. Там, где он до нее дотрагивался, ее тело начинало жечь как огнем.
— Удивительное дело, — прошептал он с таким видом, будто это его и впрямь интересовало. — Рубашка-то льняная. И кружев на ней нет — даже у ворота или вот внизу, на подоле…
Ричард положил руку ей на колено, повел ладонью вверх по ноге к бедру, и у нее перехватило дыхание.
— У меня нет тяги ко всякой мишуре и украшательству, — едва слышно пролепетала Элисса.
— Утилитарная какая-то философия, — заметил Ричард, но руку с ноги убрал, и она с облегчением вздохнула.
Потом его губы оказались в каком-нибудь дюйме от ее лица. Она почувствовала его горячее дыхание у себя на щеке и вздрогнула.
— Должен сказать, что твоя рубашка мне мешает. С другой стороны, вполне может статься, что заниматься этим делом в рубашке тебе нравится больше — в таком случае, конечно, ее лучше оставить.
Прежде чем до нее дошло, что Ричард хочет увидеть ее нагой, он заключил ее в объятия, с силой прижал к себе и поцеловал — то есть сделал то, чего Уильям Лонгберн никогда в постели не делал.
Он целовал ее крепко и нежно — точно так, как, по ее мнению, мужчина должен целовать женщину, которую страстно любит. В его поцелуе не ощущалось желания утвердить свое главенство — скорее, в нем заключалась покорная просьба попытаться разделить с ним радость от взаимного прикосновения губ.
«Что же, интересно знать, он от меня хочет? — Задалась вопросом Элисса. — Равенства в постели? Свободы и раскованности в любви? Неизвестно еще, какой эта свобода окажется на поверку и во что все это выльется».
Элиссе необходимо было основательно это обдумать, а потому она прервала поцелуй и отвернулась. Если бы она этого не сделала, то сил, чтобы противостоять его ласкам, у нее бы не хватило и ей пришлось бы сдаться на милость этого человека и похоронить мечты о будущей не замутненной никакими страстями жизни в Лестере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97