Если ты хочешь поговорить об этом…
– Я не могу. – Откуда ни возьмись появились слезы, и она подняла глаза к потолку.
– Когда сможешь. Я хочу, чтобы ты помнила, что я здесь. В любое время.
Джонси облизала сухие губы, прикусила нижнюю и кивнула. Рана была слишком сильной. Слишком болезненной.
– Схожу за горячим чаем. Я скоро вернусь. Джонси кивнула, чувствуя, как по ее лицу катятся слезы.
Пока Мэгги не было, непрошено явились воспоминания детства. Отец сидит в кресле-качалке и держит ее на руках, мама поет колыбельную, хотя Джонси уже давно выросла из этого возраста. Она сидит в церкви между ними двумя, хотя еще так мала ростом, что не видит поверх голов сидящих впереди людей.
Она дважды всхлипнула и встала с кровати, чтобы поискать в комоде платок, потом вернулась в постель и села, прислонившись к изголовью. Взглянув на кольцо на пальце, она сорвала его и швырнула о дверь.
Мэгги вернулась быстро, неся на подносе две чашки и чайник. Двигаясь по комнате, она посмотрела на сверкавшее кольцо и переступила через него.
– Чай тебе поможет. У меня много сортов, но этот самый лучший.
Чтобы доставить Мэгги удовольствие, Джонси взяла чашку и отпила из нее. Немного терпкий напиток освежил ей горло, а ноздри ощутили приятный аромат.
– Как давно ты знаешь мою… – Джонси не смогла заставить себя сказать “мать”. – Ты знаешь.
– Давно. – Мэгги пила горячий чай.
– Когда ты узнала о… – И снова язык ее не послушался.
– Как раз перед тем, как пойти в контору Джея Ти.
Она знала, что Мэгги не станет торопить события, и это были только первые вопросы. Но Джонси не была уверена, что захочет задать следующие.
– Тебе понравился чай? – спросила Мэгги, глядя поверх чашки.
– Да. – Джонси улыбнулась. – Спасибо. Некоторое время они обе молчали.
– Сегодня утром приходил Мэт – проведать тебя. Джинни сказала ему, что ты не очень хорошо себя чувствуешь.
Мэт! Зачем он сюда приходил? Неужели она недостаточно ясно дала ему понять, что происшедшее между ними было ошибкой? И он совершенно недвусмысленно показал свое отношение к этому, рассказав об их ночи Лотти.
– Он сказал, что заглянет попозже, – продолжала Мэгги.
– Я не могу его видеть.
Мэгги пила чай и ничего не ответила. Еще некоторое время прошло в молчании. Потом Мэгги поставила посуду на поднос и направилась к двери. Она наклонилась, подняла кольцо и положила его на комод.
– Я приду еще.
– Я чувствую себя прекрасно, – сказала Джонси с вымученной улыбкой.
Когда дверь закрылась, она забралась под одеяла и натянула их до подбородка. Она чувствовала себя виноватой. Ей было стыдно. Она чувствовала себя преданной.
Прошли два дня, и наступило утро Рождества. Едва рассвело, проведать ее пришла Джинни.
– Джонси? – позвала она.
Джонси сидели на постели, неярко горела лампа. Она провела так много длинных одиноких часов, заново проживая всю свою жизнь, взвешивая и оценивая все слова, которые могла вспомнить, смотря на все новыми глазами.
– Рождество. Ты не собираешься спуститься и встретить его с нами? – спросила Джинни. – Без тебя все не так.
– Я не знаю, Джинни.
Она начала уставать от воспоминаний, а поиски понимания казались безуспешными.
Из-за спины Джинни в комнату проскользнула Мэгги.
– Ты не можешь пропустить Рождество, – стала настаивать она.
Джонси почувствовала себя избалованным ребенком, который хочет, чтобы все его упрашивали. Она вовсе не желала перекладывать на других свои страдания. Она просто хотела быть одна в своем несчастье.
– Я начинаю готовить завтрак, – сказала Джинни. – Пожалуйста, скажи, что спустишься.
– Пожалуйста, – попросила Мэгги. Джонси неуверенно ответила:
– Хорошо, я приду.
– Прекрасно, – сказала Джинни и ушла. Вынув из кармана листок бумаги, Мэгги подала его Джонси.
– Тут кое-что для тебя. Обещай, что прочтешь все до конца.
Джонси поняла, что бумага очень важна для Мэгги, судя по ее умоляющему взгляду. Она кивнула.
Взяв бумагу, она поняла, что это свернутый пополам конверт со сломанной печатью. Внутри было письмо, написанное знакомым почерком, который она видела на чердаке. Сердце у нее упало от дурного предчувствия, но она глубоко вздохнула, развернула конверт и прочла:
“Моей малышке.
Я знаю, что ты давно уже не малышка, но для меня ты осталась светловолосым улыбающимся младенцем, которого я так недолго держала на руках. Если ты читаешь это письмо в Рождество, значит, ты решила остаться и сохранить дом. Почему-то мне кажется, что так и есть.
С чего мне начать? Что я могу сказать? Мое сердце разбилось, когда я отдала тебя, пусть даже и моей дорогой сестре. Но какую жизнь я могла тебе дать? Поэтому с тоской и сожаленьем я отослала тебя к Мейбл. Я скорбела дни… нет, месяцы, годы. Так сильно, что, когда родилась Мэгги…”
Джонси подняла глаза. Мэгги стояла рядом с кроватью, покусывая губы и глядя на Джонси. Ее голубые глаза расширились в ожидании. Сестра? Ее разум не воспринял этого. Она продолжила чтение.
“… я стала искать дом поблизости. Священник определил ее в семью на окраине города, так что я могла видеть, как она растет, и любить ее издалека. Я не перенесла бы разлуки со своим вторым ребенком, если бы отдала его за многие мили.
Я никогда не видела твоей фотографии и могла только догадываться по письмам Мейбл, что ты была красивым ребенком, а теперь стала красивой женщиной. Я выполнила желание Мейбл и никогда не виделась с тобой и не писала тебе, хотя это разрывало мне сердце”.
Джонси прекратила читать, взяла Мэгги за руку и усадила рядом с собой.
– Ты об этом знала? – спросила Джонси, все еще не веря, что они сестры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88