Она и в самом деле никогда в жизни не видела ничего подобного.
– Ты кто? – донесся из-под вороха постельного белья сонный голос. – Как ты сюда попала?
Женщина с подозрительно яркими рыжими волосами, пребывавшими в диком беспорядке, моргала на свету, заливавшем комнату через дверь.
– Что… Что? – донесся хриплый мужской голос, приглушенный подушкой.
Сердце Джонси скакнуло, остановилось, потом бешено заколотилось. То, что она увидела перед собой, повергло ее в ужас, а в голове осталась только одна мысль: “Бежать!”. Она повернулась на каблуках и захлопнула за собой дверь, задыхаясь от желания скрыться отсюда, но у входной двери остановилась, сжав дверную ручку так, что побелели костяшки пальцев. Она закрыла глаза и приказала себе не двигаться.
Боже милостивый! Что ей делать? Мысли бежали одна за другой. Это по-прежнему публичный дом! И вполне возможно, что другие комнаты тоже заняты женщинами, подобными этой. Она крепче зажмурилась и попыталась представить себе похожие сцены, и даже хуже.
“Уходи! – кричал ей напуганный разум. – Покинь это отвратительное место?”. Но она не открыла дверь. Вместо этого разум начал сражаться с чувствами. Ее мать захотела бы, нет, ожидала бы от нее, что она побежит отсюда как можно быстрее. Но мамы нет рядом, она сама должна принимать решения.
Все еще плотно зажмурив глаза, Джонси взвешивала “за” и “против”. Ей двадцать четыре года, уже давно прошли все сроки замужества, и нужно либо, преодолев чувство унижения, продолжать жизнь на положении бедной родственницы, либо воспользоваться представившейся ей возможностью и, оставшись, начать новую жизнь.
Она не может все бросить, только не сейчас, когда у нее появилась надежда самой зарабатывать на жизнь, стать самостоятельной. Слишком долго жила она у своих родственников из милости. Она не может вернуться. Она не вернется!
Расправив плечи, Джонси повернулась лицом к закрытой двери. Сердце у нее билось, как у маленькой птички. Она приблизилась, рука ее дрогнула над дверной ручкой. Но не успела она дотронуться до нее, как дверь отворилась, явив небрежно причесанную женщину, чей шелковый капот едва скрывал пышную грудь.
Она оценивающе оглядела Джонси с головы до ног.
– Вы, должно быть, племянница Спайси. Извините, я не прибралась тут, но, думаю, раз вы приехали, мне нечего из-за этого волноваться.
Саркастическая улыбка изогнула уголок ее тонких губ, окруженных морщинками.
– Ваше предположение верно, – голос Джонси звучал натянуто. – Это больше не… – она едва не поперхнулась этими словами, – …публичный дом.
– Вот как? – Женщина расширила глаза в притворном удивлении, потом пожала плечами. – Пожалуй, работать на вас было бы труднее, чем на Спайси.
Она повернулась и снова ушла в комнату, где по голому деревянному полу скрипели сапоги.
Джонси подождала, не зная, что делать дальше. Начать распаковывать чемоданы или стоять на страже, пока женщина не уйдет? Не способная изображать безразличие, она стояла прямо, как телеграфный столб, чувствуя себя неуклюжей и испытывая неловкость. Спустя несколько мгновений в дверях комнаты показался высокий темноволосый ковбой, державший в руке шляпу. Смущаясь, он слегка улыбнулся в сторону Джонси, потом быстро отвел глаза и обошел ее кругом, направляясь к входной двери.
– Билл! Проклятый бродяга, ты мне не заплатил! – раздался грубый окрик.
С выражением робости на лице ковбой снова обошел Джонси, пробормотав:
– Извините, мэм.
Чувствуя себя совершенно не в своей тарелке, Джонси отвернулась к противоположной двери и принялась изучать длинные полотнища паутины.
– Извини, Руби, – промямлил он и поспешно ретировался.
Когда он ушел, полуодетая Руби появилась в дверях.
– Если вы не против, я приду за своими вещами после того, как устроюсь на новом месте. Я быстро управлюсь. После смерти Спайси Сэм не отстает – зовет меня работать у него в салуне. Да и то, не все ли равно – везде одинаково. А по правде говоря, меня уже слегка тошнит от хныкающих особ в юбках.
Руби привычно управлялась со шнуровкой своего корсета. Она доверительно понизила голос.
– Жизнь тяжела, дорогуша, ни в чем нельзя быть уверенной. И когда подворачивается случай, девушка должна взять все, что может.
Затем она надолго исчезла, чтобы закончить туалет. Не оглянувшись и не сказав больше ни слова, проследовала затем мимо Джонси и покинула дом.
“Ни в чем нельзя быть уверенной”, – подумала Джонси. Как это верно. Не было уверенности, что родители проживут долгую жизнь и будут здоровы или что ее мать сможет после смерти отца сохранить их дом недалеко от Сент-Луиса.
Внезапно у нее заболела голова и новые черные туфли стиснули пальцы ног. Она с облегчением опустилась в стоявшее у двери мягкое кресло с прямой спинкой. Откинув голову и закрыв глаза, она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Мысленно же она невольно повторяла сцену, недавно разыгравшуюся перед ней. “Что за хныкающие особы? ” – подумала она.
Тихий шуршащий звук заставил Джонси вздернуть голову и широко открыть глаза. На верхней площадке лестницы стояли две женщины. Та, что казалась постарше, была невысокой, ее мягкие темные кудри были аккуратно зачесаны назад. Глубоко посаженные темные глаза не выказывали никакого любопытства, одно лишь спокойное ожидание. Рядом с ней стояла женщина повыше, со светлыми волосами. Ее большие голубые глаза выдавали настороженность, а узенькая ладонь крепко сжимала руку другой женщины.
Они медленно спустились. Внизу темные глаза, изучающие, застывшие, встретились с глазами Джонси.
– Привет, меня зовут Милочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88