Лица Флобастера не видел никто - оно было скрыто красной маской
палача. На это я, признаться, и рассчитывала.
Прекрасная Роза раскрыла свой прекрасный рот до размеров, позволя-
ющих некрупной вороне свободно полетать взад-вперед. На лице ее застыло
такое неподдельное, такое искреннее, такое обиженное удивление, которо-
го посредственная актриса Гезина не могла бы сыграть никогда в жизни.
Толпа выла от хохота; из всех шатров и балаганчиков высунулись насторо-
женные лица конкурентов: что, собственно, случилось с привередливой, ко
всему привычной городской публикой?
И тогда Флобастер сделал единственно возможное: ухватил капусту за
кочерыжку и патетически воздел над головой.
...Едва выбравшись за занавеску, Гезина вцепилась мне в волосы:
- Это ты сделала? Ты сделала? Ты сделала?!
Флобастер медленно стянул с себя накидку палача; лицо его оказа-
лось вполне бесстрастным.
- Мастер Фло, это она сделала! Танталь сорвала мне сцену! Она сор-
вала нам пьесу! Она...
- Тихо, Гезина, - уронил Флобастер.
Явился сияющий Муха - тарелка для денег была полна, монетки лежали
горкой, и среди них то и дело поблескивало серебро.
- Тихо, Гезина, - сказал Флобастер. - Я ей велел.
Тут пришел мой черед поддерживать челюсть.
- Да? - без удивления переспросил Бариан. - То-то я гляжу, мне
понравилось... Неожиданно как-то... И публике понравилось, да, Муха?
Гезина покраснела до слез, фыркнула и ушла. Мне стало жаль ее -
наверное, не стоило так шутить. Она слишком серьезная, Гезина... Теперь
будет долго дуться.
- Пойдем, - сказал мне Флобастер.
Когда за нами опустился полог повозки, он крепко взял меня за ухо
и что есть силы крутанул.
Бедный Муха, если такое с ним проделывают через день! У меня в
глазах потемнело от боли, а когда я снова увидела Флобастера, то оказа-
лось, что я смотрю на него через пелену слез.
- Ты думаешь, тебе все позволено? - спросил мой мучитель и снова
потянулся к моему несчастному уху. Я взвизгнула и отскочила.
- Только попробуй, - пообещал он сквозь зубы. - Попробуй еще
раз... Всю шкуру спущу.
- Зрителям же понравилось! - захныкала я, глотая слезы. - И сборы
больше, чем...
Он шагнул ко мне - я замолчала, вжавшись спиной в брезентовую
стенку.
Он взял меня за другое ухо - я зажмурилась. Он подержал его, будто
раздумывая; потом отпустил:
- Будешь фиглярничать - продам в цирк.
Он ушел, а я подумала: легко отделалась. За такое можно и кну-
том...
Впрочем, Флобастер никогда бы не простил мне этой выходки, если б
не маска, спрятавшая ото всех его удивленно выпученные глаза.

* * *

Хозяин трактира "У землеройки" был от природы молчалив.
Хозяин трактира был памятлив; он знал, какое вино предпочитает се-
годняшний его посетитель - впрочем, что тут необычного, ведь посетитель
- столь известная и уважаемая в городе личность...
Хозяин трактира понимал, что в этот день посетитель хочет остаться
незамеченным; с раннего утра его дожидался столик, отгороженный ширмой
от праздничного трактирного многолюдья.
Вот уже несколько лет подряд известный в городе человек приходил
сюда и садился за этот одинокий столик, чтобы неторопливо выпить свой
стакан изысканного напитка.
И хозяин, несколько лет наблюдавший за этим своеобразным ритуалом,
прекрасно знал, что будет дальше.
Когда стакан уважаемого посетителя пустел примерно наполовину, в
дверях появлялась тощая долговязая фигура; некий незнакомец склонял го-
лову перед дверной притолокой - иначе ему было не пройти - и окидывал
трактир вполне равнодушным взглядом. Незнакомец был сухой, как вобла,
прозрачноглазый старик; кивнув трактирщику, он всякий раз направлялся
прямо к столику за ширмой. Трактирщик помнил, какое вино предпочитает
незнакомец - вкусы старика несколько отличались от вкусов его сотрапез-
ника.
Трактирщик готов был поклясться, что эти двое никогда не разгова-
ривают. Уважаемый в городе человек в молчании допивал свои полстакана;
старик, чуть пригубив свое вино, поднимался и уходил. Человек за одино-
ким столиком заказывал себе еще стакан и добрую закуску; если перед тем
он казался веселым и напряженным, то теперь хозяин ловил в его глазах
облегчение - и одновременно некое разочарование. Щедро заплатив, уважа-
емый горожанин покидал трактир, кивнув трактирщику на прощанье.
Хозяин "Землеройки" прекрасно знал, какое неизгладимое впечатление
оказал бы на соседей рассказ об этих странных событиях, повторяющихся
из года в год - и всегда в День Премноголикования. Хозяин знал это и
предвидел восторг всеведущих кумушек - но был молчалив от природы.
А возможно, нечто, непостижимое тонким умом трактирщика, повелевало
ему молчать.

* * *

...Тем временем праздник шел своим чередом.
Наши соперники-южане представили почтеннейшей публике большую и
помпезную пьесу - перед началом было объявлено, что все увидят "Историю
Ордена Лаш". Толпа перед нашими подмостками постепенно переметнулась к
сцене напротив - мы тоже выглянули, чтобы поглазеть.
"История" начиналась с отрубания головы большой тряпичной кукле -
а голова-то, с позволения сказать, была на пуговицах, как воротничок.
Потом являлось священное привидение Лаш - здоровенный парень на ходу-
лях, до бровей завернутый в серый плащ. Край плаща по задуму автора был
изъеден червями; для того, чтобы зритель подумал именно о сырой могиле,
а не о сундуке с молью, к подолу были пришиты несколько жирных дождевых
червяков - светлое небо, живых и бодрых, будто привидение собралось на
рыбалку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20