– Ты сажала его на лошадь? – спросил Алекс. От взгляда, который он бросил на Гвендолин, кровь стыла в жилах.
– Дэвид хорошо себя чувствовал, – сказала она. – Поэтому я подумала, что для него будет неплохо…
– Что? – резко оборвал ее Алекс. – Упасть и сломать себе шею?
– Он не собирался падать, Макдан. – Гвендолин поднялась и взглянула ему в лицо. – Я вела лошадь, а Дэвид только…
– Он слишком слаб, чтобы ездить верхом! – яростно обрушился на нее Алекс. – Он может внезапно лишиться сил, упасть, разбить себе голову или оказаться под копытами лошади! Или чрезмерные усилия вызовут новый приступ болезни, как в тот день, когда ты опрометчиво вывела его на улицу! Ради Бога, неужели ты хочешь убить моего сына?
Гвендолин безжизненным взглядом смотрела на него, полная решимости не показывать, как глубоко ранило ее это обвинение, брошенное ей в лицо в присутствии всего клана. На какое-то короткое мгновение, когда Макданы сгрудились вокруг нее на теплой от солнца траве и слушали ее сказки, ей показалось, что они начинают примиряться с ее присутствием. Странно было видеть, сколько людей жаждали ее общества, – странно, необычно и очень приятно. Теперь Макданы никогда не примут ее, тупо подумала она. Их лэрд дал ясно понять, что сам не верит ей.
– Пойдем, Дэвид, – тихо сказала она, протягивая ему руку. – Твой отец хочет, чтобы ты отдохнул.
Дэвид вложил свою руку в ее ладонь и крепко сжал. Гвендолин почувствовала, что этот молчаливый жест приободрил ее. Избегая встречаться взглядом с Макданами, она повернулась и быстро повела Дэвида в замок.
В тот вечер в большом зале было необычно тихо.
Алекс не отрывал взгляда от разложенных перед ним планов сражения, стараясь не замечать безмолвных взглядов, которые украдкой бросали на него Макданы. Он знал, что они считают неблагоразумным его поведение сегодня днем. Для него также не был секретом их страх, что безумие опять запускает в него свои когти. Вне всякого сомнения, они размышляли, насколько сильно вцепилось в него чудовище и надолго ли.
Ему и самому хотелось бы это знать.
Он почувствовал, что безумие охватывает его, когда выносил Гвендолин из огня. Нельзя сказать, что болезнь когда-нибудь вообще покидала его, – он был достаточно честен с самим собой, чтобы признать это. Но какое-то время ему удавалось держать ее под контролем, как загнанного в угол рычащего волка. После пожара он ощутил, что волк начинает наступать. Головные боли участились, а и без того неглубокий сон сделался еще более поверхностным и беспокойным.
Но хуже всего, что он больше не мог разговаривать с Флорой.
После того как он привез сюда Гвендолин, его беседы с женой становились все более редкими. Он пытался убедить себя, что виной всему усталость, но это была ложь, поскольку сон все равно не шел к нему. Но после того, как он набросился на Гвендолин и грубо овладел ею на той же самой кровати, на которой провел столько нежных ночей с любимой женой, стыд так переполнил его, что он вообще не мог заставить себя поговорить с Флорой. «Что я могу ей сказать? – с горечью вопрошал он. – Какое слабое и безвольное оправдание привести? Я предал свою жену, которой клялся в вечной верности…»
– Я слышала, Дэвид сегодня катался верхом, – заметила Мораг, нарушая повисшее в зале тяжелое молчание. – Как у него получалось?
Все молчали.
– Очень хорошо, – сказал Оуэн после небольшой паузы. – Он держался на лошади, как храбрый воин.
– Он, несомненно, похож на отца, – улыбнулась Мораг. – Он не падал?
– Лошадь двигалась не так быстро, чтобы он мог свалиться с нее, – фыркнул Реджинальд, многозначительно глядя на Алекса. – Гвендолин предусмотрительно посадила парня на старушку Дафф. Это животное не пускалось рысью с тех пор, как родился Дэвид. Кроме того, Гвендолин для безопасности вела лошадь на поводу.
– Он все равно мог упасть, – возразила Ровена, – и убиться.
– Даже если бы он упал, то нисколько не поранился бы, – усмехнулся Лахлан. – Может, заработал бы небольшой синяк, и все.
– Без падений не научишься ездить верхом, – добавил Нед, повторяя слова Гвендолин. – Это всем известно.
– Это было очень опасно, – заявила Ровена. – Ведьма не имела права подвергать Дэвида такому риску.
– Она пытается убить его, – поддержала ее Элспет. – Я всегда говорила это.
– Довольно странный способ убить парня – посадить его на глазах у всех на лошадь, – заметил Оуэн.
– Это значит, что нас всех едва не убили собственные родители, – пошутил Камерон.
Алекс молчал, не поднимая взгляда от военных планов. Что, черт возьми, происходит сегодня с его кланом? Его сын слишком слаб, чтобы садиться на лошадь, и дело с концом. Он отказывается принимать участие в этом разговоре.
В зале опять повисла тишина.
– О! Как здесь тихо, – внезапно защебетала Изабелла, вероятно, не поняв причины напряженного молчания, повисшего в огромном зале. Она повернулась к сидящему рядом Бродику. – Почему в вашем клане нет музыкантов, которые играли бы во время обеда?
– Макдан этого не любит, – коротко ответил он.
– У нас когда-то была музыка, – задумчиво произнес Оуэн. – Несколько лет назад в этом самом зале пели и танцевали почти каждый вечер. – Он самодовольно улыбнулся, вспоминая. – В те времена я был неплохим танцором.
– Ужасное зрелище, – вставил Лахлан. – Ты был похож на барсука, скачущего по раскаленным углям.
– Это такой танец, – ответил обиженный Оуэн. – В нем нужно довольно быстро поднимать и опускать ноги. Разумеется, ты не можешь об этом знать, Лахлан, поскольку сам не танцуешь.
– Мне бы понравилось, – сказала Изабелла.
– Нет, ни капельки, – заверил ее Лахлан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114