– Т'сана? – спросил Хэп, показывая на девочку.
– Т'сана, – кивнула индианка.
Каким-то образом надо было их удержать, и он, ткнув себя в грудь, произнес:
– Хэп… Тондехвахка.
– Тондехвахка, – словно эхо, повторила она и кивнула головой с таким видом, будто ей это имя известно.
– Верно. А ты кто?
Она некоторое время колебалась, затем, легко коснувшись своей груди, произнесла:
– Асабети.
– Асабети, – старательно проговорил он непривычно звучащее имя, надеясь, что запомнит его. – Асабети.
Ему хотелось спросить, как далеко она отсюда живет, но индианкам не положено разговаривать с белыми мужчинами, поэтому он ограничился тем, что, протянув ей куклу и показав в сторону ребенка, произнес, старательно выговаривая слова:
– Это Т'сане.
Индианка отрицательно покачала головой, но он повторил еще раз:
– Т'сане – от Тондехвахки. Ты дай ей.
Она наконец смягчилась и разрешила девочке принять подарок, затем, по всей видимости, велела им с мальчиком отправляться домой. Дети бросились бежать и вскоре исчезли за одним из типи, но он все же успел заметить, как девочка держит куклу. Не так, как стала бы держать индианка, а как белая, бережно прижимая к груди.
Он тут же отправился разыскивать Энни. Оказалось, она все еще разговаривает с Утренней Зарей. Не желая говорить лишнее в присутствии жены Молодого Быка, он ограничился тем, что спросил:
– Скажи, Т'сана – это команчское слово?
– Да, оно переводится как «роза».
– Ах, вот оно как…
– Точнее, как «желтая дикая роза», – добавила она и, видя, насколько он разочарован, поинтересовалась: – А почему тебя это интересует?
– Помнишь детей, которых мы видели у реки?
Лицо ее как-то сразу застыло.
– Да, помню. А что? – едва слышно прошептала она.
– Отойдем-ка лучше в сторонку.
Извинившись перед Утренней Зарей, она последовала за Хэпом.
– Так вот, Энни, та девочка белая.
– Белая? – широко раскрыв глаза, переспросила она.
– Да, у нее голубые глаза. – Ему уже и самому не верилось в это, и он, видя, как она взволнована, отвел в сторону взгляд. – Я ей дал куклу.
– Что, что? – Хотел посмотреть, что она будет с ней делать – узнает ли ее.
– Понятно.
Она попыталась собраться с мыслями. Итак, он утверждает, что нашел белую девочку по имени Т'сана. Неужели это может быть правдой? У нее даже перехватило дыхание. Она должна в этом как можно быстрее убедиться.
– Где? Где ты ее нашел?
– Там же, у реки. Но не будем спешить с выводами. Ты должна сама ее увидеть.
– И все-таки ты думаешь, что это была Сюзанна?
– Даже не знаю, Энни. Может быть, мне просто очень хотелось, чтобы это была она. Хотя, по правде сказать, я почти уверен, что не ошибся. Она так держала куклу, будто делала это и раньше, причем много раз.
– Хэп, я должна ее увидеть. И как можно скорее!
Не в силах больше ждать ни минуты, она, забыв обо всем на свете, почти бегом бросилась к тому месту у реки, где раньше видела детей. Но их уже и след простыл. Там были только две женщины, бродившие в мелкой холодной воде.
– А ты не знаешь, куда они могли деться? И в каком направлении пошли? – нетерпеливо спросила она и, не дожидаясь ответа, приблизилась к женщинам и стала расспрашивать их, не видели ли они маленькую девочку по имени Т'сана и что они знают о ней. Индианки подозрительно посмотрели на Энни и отрицательно покачали головой.
– Мать семейства зовут Асабети, если, конечно, я правильно произношу, – подсказал Хэп.
– Асабети? – переспросила она и увидела по глазам женщин, что имя это им явно знакомо. Тогда она прошлепала по воде к одной из индианок и попросила показать, где искать Асабети. Затем, возвратившись к Хэпу, указала в сторону тех типи, куда, как он и видел, убежала девочка.
– Они тоже квахади, но из другого племени, и прибыли сюда совсем недавно, – говорила она, едва не задыхаясь от волнения. – Их пятеро: Асабети, ее муж, которого звать Васека, мальчик, девочка и грудной младенец.
И она, прошептав: «Боже милосердный, молю тебя, сделай так, чтобы это оказалась Сюзанна!» – поспешила в указанном индианками направлении.
– Только ничего им не говори, – предупредил Хэп, едва поспевая за ней. – Глянешь на нее, и достаточно. Не дай бог они узнают, зачем ты хочешь ее увидеть.
Им повезло: девочка, поджав под себя скрещенные ноги, сидела перед типи, украшенным огромным ярко-красным диском, очевидно, изображающим солнце, и, прижимая к себе куклу, гладила ее волосы и что-то тихо напевала ей по-индейски. Когда они подошли поближе, девочка подняла голову, и по всему телу Энни пробежала дрожь, а сердце сжалось и мучительно-сладостно затрепетало. Она подступила к малышке еще ближе и, заставляя себя говорить спокойно, чтобы не испугать ее, тихо спросила:
– Т'сана?
Затем, сказав девочке, что это очень красивое имя, опустилась на колени и, коснувшись фарфорового лица куклы, спросила, как ее зовут. Девочка недоуменно покачала головой, и Энни подсказала: – Молли.
– Мойи?
– Нет, Молли.
– Мол-ли, – старательно повторила девочка. – Мол-ли.
Трудно было сказать, пробуждаются ли в памяти ребенка хоть какие-нибудь воспоминания, но у Энни не было ни малейших сомнений, что перед ней ее дочь. Она всматривалась в каждую черточку родного лица, узнавая голубые глаза, мягкую линию щеки, характерную форму подбородка, унаследованную от Итана. Она протянула трясущуюся руку и коснулась хрупкого плеча дочери.
– Сюзанна, ты меня помнишь? Я твоя мама. Ах, боже мой, ты слышишь меня, Сюзанна? Я твоя настоящая мама.
– Энни, я же тебя предупреждал!
Она ласково провела по худеньким ручкам девочки и, сдерживая слезы, воскликнула:
– Хэп, мы нашли ее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93