Размышления его были нарушены громом выстрела, который тут же вернул его к реальности. Глянув в другой конец прохода, он увидел, что какой-то ковбой высадил выстрелом стекло в вагоне, а теперь размахивает своим дробовиком и орет во всю мочь, что «не станет ждать, пока уберутся эти чертовы вонючие овцы!». Его ближайший сосед, по-видимому разбуженный посыпавшимся на него градом осколков, вскочил, чертыхаясь, с места и выхватил свой «кольт» сорок пятого калибра. Грохнул выстрел, и ковбой тяжело повалился лицом вниз. Его дробовик, ударившись прикладом об пол, выпустил еще один заряд дроби, изрешетившей потолок вагона, и все, как по команде, инстинктивно пригнули головы.
У Верены от ужаса перехватило дыхание.
— Вы видели? — повернулась она к Мэтту. — Он застрелил этого человека!
— Видел, — процедил тот, мгновенно принимая решение.
Он не намерен торчать в вагоне и ждать, пока начнется расследование. Если ковбой умрет, в Колумбусе им обеспечена целая орава рейнджеров и следователей из железнодорожной компании. Пользуясь возникшей суматохой, он встал и жестко сказал:
— Пошли! Здесь становится чертовски опасно, — и, ухватившись за полку над головой, шагнул в проход.
— Но почему?
— Сейчас тут начнется настоящее светопреставление, и лучше, если нас здесь не будет. Ну же, быстрее! — И, не теряя времени на лишние споры, он схватил ее за руку и вытащил за собою в проход.
К этому времени во всем вагоне началась шумная перебранка, несколько человек повскакивали с мест и, выхватив револьверы, застыли в угрожающих позах, готовые начать стрельбу. Белый как мел — несмотря, на жару — проводник припал к полу и заполз в пространство между двумя свободными сиденьями.
Верена все еще колебалась:
— Но, послушайте…
— Я лично прямо сейчас сматываю удочки, — прервал ее Мэтт.
Это была не пустая угроза: рванув дверь тамбура, он обернулся к Верене и, взглянув ей в глаза, спросил:
— Ну, вы идете или нет?
Она с отчаянием оглянулась через плечо, но в этот момент прогремел еще один выстрел, и она не колеблясь шмыгнула мимо Мэтта на тесную площадку тамбура. Когда за ее спиной захлопнулась Дверь, она почувствовала огромное облегчение. По крайней мере, здесь ее не достанет шальная пуля. Но то, что вслед за этим сказал Маккриди, буквально огорошило ее:
— А теперь, пока еще есть такая возможность, нам придется сойти с поезда.
— Сойти? — изумилась она. — Прямо здесь?
— Да, здесь. Вы готовы?
— Но я… здесь ведь ничего вокруг нет! — ужаснулась она.
В этот момент раздался скрежет колес, поезд, дернувшись, тронулся с места, и Верену бросило на металлическую ограду площадки. Мэтт осторожно ступил на маленькую ступеньку под площадкой и, обернувшись к Верене, прокричал, перекрывая шум поезда:
— Я иду первый; когда я крикну вам, прыгайте сразу, иначе я не смогу вас поймать!
— Но мне нельзя сходить с этого поезда! — прокричала она в ответ. — Я не могу…
То ли он не услышал ее, то ли не хотел слышать, но, ухватившись для равновесия за короткие металлические поручни, оттолкнулся от ступеньки и спрыгнул на землю. Поезд все больше набирал скорость, и Мэтту пришлось бежать за ним, чтобы не отставать.
— Пора, Рена! — крикнул он ей что есть мочи. — Прыгайте!
Она глянула вниз на гравий, на все чаще мелькающие шпалы, а затем, ухватившись одной рукой за поручень, свесилась с площадки, чтобы быть поближе к протянутым рукам Маккриди. Он схватил ее за руку, потянул к себе и, когда она оторвалась от площадки, успел поймать ее за талию. Они кубарем покатились вниз под уклон, прочь от тяжелых колес поезда. Верена лежала, пригвожденная к земле тяжестью его тела, ощущая спиной каждый камешек гравия, а во рту — неприятный привкус пыли и грязи.
Она попыталась высвободиться из-под Маккриди, и он, все еще не в состоянии отдышаться, приподнялся на руках и сел. Последний вагон был уже на приличном расстоянии от них, а вскоре поезд, продолжая набирать ход, исчез в отдалении.
— Вы не пострадали? — спросил он у нее.
Она окинула себя взглядом и, увидев, что ее платье и нижняя юбка задрались, отчего стали видны панталоны, начиная от бедер и ниже, в смятении проговорила:
— Пострадала лишь моя одежда.
Затем она, приподнявшись, тоже села и поспешно поправила юбку, опустив ее края до самых щиколоток. Лишь только тогда она заметила исчезающий вдали поезд, и, будь она из тех, у кого глаза всегда на мокром месте, тотчас бы разрыдалась, но Верена была не из их числа, а потому она просто грустно вздохнула и промолвила тоном смирившегося со своей участью человека:
— Там остался мой саквояж, а в нем — все, что я с собой привезла.
— Ничего, когда мы доберемся до Колумбуса, я заберу ваши вещи на вокзале. Если поезд окажется там раньше нас, то носильщик обязательно их туда сдаст.
Ее взгляд упал на стадо овец, которое удалялось от теперь уже свободного пути, и она еще больше пала духом: кроме животных и сопровождавших их двух пастухов, ничего больше не было видно — ни дороги, ни домов, вообще ничего. Лишь холмы, луга да полоса деревьев.
— Знаете, — сказала Верена с чувством, — если бы я могла предположить, что вы собираетесь прыгать с поезда, я бы лучше снова бухнулась на пол. Я ведь думала, что вы просто решили укрыться от стрельбы за железной дверью, не более.
— Мне необходимо было сойти — и вам тоже.
— Хотелось бы услышать хоть одну убедительную причину, зачем, — резко отозвалась она. — Особенно если учесть, что мы оказались среди чистого поля, не захватив с собой даже зубной щетки и не имея представления, как отсюда попасть в Колумбус.
— Я могу назвать сразу две.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108