– А какого черта ты думаешь, что это я сделала? – выпалила она в ответ.
Он невольно ухмыльнулся и пробежал оценивающим взглядом по ее полной груди, потом вернулся к взволнованному лицу.
– Думаю, я заслужил это.
– И не только это! – сказала Уиллоу в бешенстве. Одному Богу известно, какие разговоры теперь пойдут о ней. К вечеру все в Вирджинии-Сити узнают, какую дуру он сделал из нее дважды. – Ублюдок! – добавила она.
Гидеон ухмыльнулся, подняв указательный палец, словно делая ей выговор.
– Это дом Божий, дорогуша, – напомнил он ей.
– Если бы Бог следил за своими обязанностями, крыша уже давно свалилась бы на твою пустую голову!
Гидеон вздохнул, и его руки легли на плечи Уиллоу со странной нежностью. Это прикосновение разбудило в ней бурю нежелательных чувств. Он порывисто вздохнул и нежно посмотрел на нее.
– То, что я сделал в Нью-Йорке, непростительно, я знаю. Мне очень жаль, Уиллоу, правда. А поскольку прошлого не изменишь, ты должна принять мои извинения.
К горлу подкатил комок, и поэтому Уиллоу ничего не могла сказать.
Гидеон поднял бровь. Летнее солнце играло в его темно-золотистых волосах.
– Почему в тот вечер ты согласилась выйти за меня? Ты ведь меня не знала.
Щеки Уиллоу покраснели, а глаза наполнились горючими слезами. Тогда она уже знала Гидеона Маршалла и уже любила его, потому что он был человеком с портрета в гостиной. Но как могла она честно ответить на этот вопрос, чтобы снова не выказать себя полной дурой?
– Наверное, я была помешана или что-то в этом роде! – зло сказала она.
– Уиллоу, ты меня действительно так ненавидишь? В конце концов, я мог бы тогда в гостинице заняться любовью с тобой и скомпрометировать тебя в полном смысле слова, но ведь я этого не сделал.
Щеки ее побледнели, и она вздрогнула от унижения и разочарования, вспомнив ту прекрасную, ту ужасную ночь.
До того как она успела придумать подходящий ответ на его слова, в комнатку вошли судья Галлахер и сама Ивейдн Маршалл. Лицо ее выражало удивление и раздражение одновременно.
– Гидеон!
Гидеон снова вздохнул, и на его лице появилось выражение досады перед тем, как он повернулся к матери.
Вероятно, он знал, как и Уиллоу, что «чувствительной» Ивейдн пришлось дать нюхательной соли, чтобы она могла прийти повидаться с сыном.
– Меня уже не признают? – спросил он притворно.
Ивейдн улыбнулась, раскрыв сыну материнские объятия.
– Мы не ждали тебя раньше следующего месяца! – прощебетала она.
Гидеон бросил взгляд на Уиллоу, стоявшую в подвенечном платье, и пожал плечами:
– Судя по всему, даже лучше, что я приехал раньше.
Грозный взгляд Ивейдн кольнул Уиллоу. Она, вероятно, уже убедила себя в том, что во всей этой неприятной истории виновата ее приемная дочь, а не сын.
– Да. – Голос ее звучал резко. – Гости уже разошлись, и разговоров теперь будет на несколько лет. Теперь даже не знаю, смогу ли появиться в обществе с поднятой головой!
– Сможешь, мама, – уверил ее Гидеон. – У тебя всегда это получается, не правда ли?
Уиллоу хотелось закричать; если она сейчас же не уйдет из этой душной комнатушки, от Гидеона и его матери, она просто умрет. Она подобрала юбки и с видом, полным достоинства, направилась к двери.
Пронзительный окрик Ивейдн остановил ее.
– Ты не дослушала меня до конца, юная леди, – предупредила она. – Пожалуйста, ступай домой немедленно и подумай, как ты поступила с бедным Норвиллом и его семьей.
Судья бросил в сторону дочери сочувственный взгляд и кивнул.
Гордо расправив плечи, Уиллоу вышла из пустой церкви, перешла широкую разбитую дорогу и пошла по мощеному тротуару к великолепному кирпичному дому судьи.
Сначала она переоденется, потом останется в спальне, притворившись будто переживает свою вину, а когда стемнеет, она сбежит на холмы.
– Мисс Уиллоу! – позвала Мария Эстрада, экономка, когда Уиллоу поднималась по лестнице, подняв юбки.
Уиллоу замерла.
– Что там произошло? Почему вы не обвенчались с сеньором Пикерингом?
Уиллоу пожала плечами.
– Кажется, я уже замужем, Мария, – сказала она. Рот у нее округлился как правильное «О». Она ловила ртом воздух, глаза раскрылись от удивления.
– Замужем! Матерь Божья!
У Уиллоу вырвался довольный смешок. Ей достанется теперь не только от мачехи, но и от всего городка, но все это ничто в сравнении с той радостью от того, что в ближайшем будущем ей не придется делить ложе с Норвиллом Пикерингом или ежедневно выносить его присутствие.
– Как можно быть замужем и не знать об этом? – спрашивала Мария, быстрой рукой привычно крестя массивную грудь. Без сомнения, она поставит много свечей и прочтет много молитв за спасение души сеньориты.
У Уиллоу было игривое настроение. Она любила эту мексиканку, которая часто казалась" ей единственным другом.
– Почему ты думаешь, Мария, что я не знала?
Глаза Марии расширились от ужаса, и всю комнату заполнила буря испанских ругательств.
Уиллоу засмеялась, ей стало жаль свою старую подругу. В конце концов, эта женщина укачивала ее, вытирала ей слезы и учила делать тортилью.
– Успокойся, Мария. Я не собиралась завести двоих мужей, честное слово.
– Но…
Уиллоу хотелось остаться одной и разобраться в мыслях. Она все еще возилась с застежками платья, когда спустя десять минут в комнату вошла Мария с чаем на подносе и уймой вопросов.
Освободившись от платья, она помолилась, чтобы ей не пришлось снова надевать его. Уиллоу потягивая чай, щедро добавив в него молоко и сахар.
– Отец и миссис Галлахер уже вернулись из церкви? – спросила она для поддержания разговора.
Мария выглядела раздраженной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72