Его солидная плоть только и могла теперь с громким топотом спускаться бегом по лестнице или носиться по коридорам. Он повернул не в ту сторону и вынужден был еще раз пройти по картинной галерее, со стен которой на него взирали портреты самодовольных мужчин и дам в старинных костюмах. Неизвестно, есть ли среди них его предки. Наконец он добрался до кухонных помещений. Там было пусто, и Ардет сообразил, что все и каждый продолжают веселиться в амбаре. Он открывал двери одну за другой, рылся в ящиках и шкафах до тех пор, пока не нашел то, что искал: особую полку с различными предметами чисто хозяйственной необходимости. Да, мышьяк там был, в упаковке, надписанной разборчивым почерком. В каждом хозяйстве держат этот яд, чтобы травить мышей, крыс и более мелких вредителей. А некоторые леди даже используют мышьяк для изготовления косметики – находятся и такие идиотки.
Наконец он отыскал то, что нужно для приготовления противоядия. Хотя мышьяк и называли производителем вдов, у Ардета не было опыта борьбы с действием этого яда, и он мог лишь надеяться, что верно подобрал нужные компоненты. Он смешал их в фарфоровой мисочке, добавил воды и помчался обратно по лестницам и бесконечным коридорам, проклиная этот дом, козни дьявола, свои босые ноги и того, кто посягнул на жизнь его жены.
Джини заметно ослабела, ее сотрясала частая дрожь.
– Вот, любовь моя, выпей это.
– Ты назвал меня своей… любовью?
Господи, женщину отравили, а она толкует о значении слов!
– Ну и что? Об этом мы поговорим утром. А сейчас выпей это.
Джини понюхала жидкость и поморщилась:
– Я почувствую себя лучше после этого? Ты уверен?
Он не мог ее обманывать.
– Нет. Но это снадобье избавит твой желудок от того, что причиняет тебе страдания.
– Так это не из-за ребенка?
Ребенок и ее несчастный слабый желудок, похоже, спасли ей жизнь. Ардет решил, что может позволить себе соврать, только бы не напугать ее слишком сильно, когда ей и без того очень плохо.
– Нет, все остальные тоже занемогли. Скорее всего, в одном из блюд за обедом оказалось что-то несвежее.
Джини проглотила его снадобье, и у нее снова началась рвота, хотя, казалось бы, желудок был уже совершенно пуст. После приступа Ардет дал ей глотнуть вина: был уверен, что оно безвредно, поскольку сам пил и оно не принесло ему вреда. Он помог Джини снять шелковую ночную рубашку и завернул ее в свой плотный и теплый халат. Ардет был слишком встревожен и озабочен, чтобы обратить внимание на ее соблазнительное тело и на собственную наготу. Холодная решимость загасила все искры желания, а охватившая Ардета горячая злость согревала его.
Он держал Джини в объятиях, пока она не уснула от изнеможения. Ардет знал, что она боится его гипнотических пассов, а сегодня ей хватило страхов и без этого.
Убедившись, что она спит крепко, он уложил в постель и отправился к себе одеться. Рубашка, брюки, черный плащ, сапоги… все, этого достаточно. Он приказал ворону-гремлину стеречь леди во время его отсутствия.
– Если в ее спальню попробует войти кто-нибудь, кроме мисс Хэдли и Мари, ты выклюешь ему глаза, понял?
– Выклевать глаза… глаза… глаза.
Ардет махнул на прощание рукой и вышел. Он привел в ужас мисс Хэдли, постучавшись к ней в дверь.
– Господи, вы меня напугали до смерти!
– Не преувеличивайте, – заметил он и добавил: – Мне надо, чтобы вы побыли с леди Ардет; пока она спит. Она больна.
Заметив, что граф в плаще и сапогах, мисс Хэдли решила, что он собирается ехать за врачом.
– Говорят, что здесь поблизости нет ни одного доктора, – сказала она.
– Графиня не нуждается сейчас во враче, просто кто-нибудь должен побыть с ней рядом в мое отсутствие.
Вечеринка в амбаре уже кончилась, чему немало способствовала внезапно начавшаяся гроза с дождем и ветром. Самое крещендо этой бури пришлось на те минуты, когда хозяин имения вышагивал по жидкой грязи к мистеру Спотфорду. Музыка умолкла, и все могли услышать, как лорд Ардет приказал Спотти отправить гостей по домам, но созвать всех слуг.
– Я хочу увидеть каждого, кто находился в кухне, каждого, кто разносил блюда за обедом.
Теперь слуги начали припоминать дошедшие сюда из Лондона слухи о помешательстве его милости. Если он всегда такой строгий, как в этот первый вечер в своей резиденции, им стоит поискать другую работу. Фермеры-арендаторы, жители деревни и батраки начали расходиться, несмотря на проливной дождь. Уж лучше встреча с непогодой, чем гнев переменчивого хозяина, который только недавно был таким добрым и заботливым, а тут вдруг пришел в ярость похлеще этой самой грозы. И ведь они слышали, что граф появился на поле последнего сражения во время такой же бури. Мистер Спотфорд попытался укротить бушующие волны.
– Потерпите немного, кузен. Завтра утром все будут на своих местах. Какие бы важные вопросы ни были у вас, они могут подождать.
С холодной угрозой в голосе Ардет заявил:
– Вы поговорите с ними сейчас, с каждым в отдельности. Найдите того, кто принес моей жене стакан недоброкачественного молока. Вы скажете им, что, если моей жене будет причинен вред, начиная с дня сегодняшнего и вплоть до дня Страшного суда, я сотру это место с лица земли, разнесу по кирпичику. Спалю все, что стоит на земле, все поля и все фермы. Ни у кого не останется ни работы, ни дома, ни пенсии, если пострадает леди Ардет. И скажите им, что никто ничего не выиграет от моей смерти, потому что никто из вас ни теперь, ни в будущем не будет назван моим наследником.
Те, кто стоял поблизости, смотрели на него со страхом. Дочери викария прижались друг к другу.
Спотфорд постарался скрыть свою тревогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105