– Он был дураком и хамом. Теперь я представляю ее. Она женщина высоких качеств и достойна бережного отношения.
Леди Винросс снова водрузила на переносицу свои очки и посмотрела на Ардета твердым взглядом:
– Думаю, вы правы. Итак, договорились. Я сделаю то, о чем вы просите. – Прежде чем Ардет успел поблагодарить ее и проводить к одинокому креслу Джини, леди Винросс добавила: – Я слышала, что Элис Хэдли вошла в число ваших служащих.
Ардет не был уверен, что мисс Хэдли может иметь отношение к их беседе, тем не менее он кивнул и ответил:
– Да, эта леди была нанята в качестве компаньонки и секретаря моей жены, но они очень скоро стали друзьями.
– У мисс Хэдли хорошая голова на плечах, несмотря на тяжелые условия, в которых она выросла. Я ее знала с давних пор и готова дать клятву, что она никогда не приняла бы участия в чем-либо сомнительном. Если они с вашей женой подружились, это к лучшему и облегчит нам дело. Я имею некоторое влияние, милорд, так что познакомьте меня с молодой леди, и мы вместе подумаем, как перетянуть на нашу сторону тех простофиль, которые нами управляют.
– Принц уже признал мою графиню.
– Я имею в виду тех, кто в самом деле управляет, милорд, – довольно резко повысив голос, возразила леди Винросс. – Не нашего экстравагантного принца и не наших политиков. Я имею в виду патронесс образованного общества.
Не было возможности в точности определить, обязана ли перемена в отношении к словам Ардета со стороны леди Винросс действию пунша или силе убеждения графа. Возможно, что достаточное количество выпитого пригладило взъерошенные перья или притупило неприятные воспоминания без помощи Ардета. А возможно, леди Винросс в самом деле обладала немалым влиянием в высшем свете Лондона. Она отыскала в толпе своего сына, который дал слово, что выполнит свою часть дела, тсжесть обработает, как он выразился, молодых леди, а сама занялась пожилыми особами.
Когда Ардет вернулся к Джини со стаканчиком пунша, а не лимонада, который она просила разыскать, жена его была готова умолять графа как можно скорее уехать домой, Она сидела одна-одинешенька, если не считать маячившего в некотором отдалении сэра Кельвина, и наблюдала за тем, как женщины увиваются вокруг ее мужа.
– Прошу вас, Ардет, извините, Корин. Признайте, что вы ошибались. Я буду счастлива жить в деревне.
– Сознавая, что вас унизили в Лондоне? Не имея возможности вернуться? И при том, что ваша родня так и не признает вас? Я не могу примириться с этим. Подождите.
И она стала ждать, понемногу потягивая пунш, который мало-помалу успокоил ее желудок и нервы. Потом она подняла глаза… и поняла, что почувствовали египтяне, которых вел за собой пророк Моисей, когда увидели, как по его велению Красное море расступилось перед ними, обнажив сухое дно. Множество улыбающихся женщин устремлялось к ней, почти отталкивая одна другую, чтобы поскорее быть ей представленной, не графу, нет, а его героической супруге. Это она, ангел милосердия, писала письма леди Кинкейд под диктовку ее племянника, это она утирала пот со лба младшему сыну леди Невельсон, делала перевязки младшему брату горничной леди Хаверхилл и приняла к себе несчастную бездомную мисс Хэдли.
Да, она, быть может, чересчур поспешно вступила во второй брак. Но какая из них этого не сделала бы? Какая из них отказала бы графу, если бы он попросил руки ее собственной дочери? А теперь Имоджин Хоупвелл Маклин Ардсли помогает своему супругу заниматься благотворительностью. Она стала графиней, у нее приличное состояние. Принц ее принял любезно и оценил по достоинству, и тут дело не в том, что его прельщает улыбка каждой хорошенькой женщины. К тому же это вечер мира, не так ли? Союзники поздравляют друг друга, и как могут женщины Лондона не приветствовать ту, которая сделала свой вклад в общую победу?
Сэр Кельвин доказал, что он не совсем бесполезен, записав для Джини все имена, все приглашения и приемные дни. Приглашений на две последующие недели Джини получила больше, чем за два последних года. О ребенке не упоминали, о собственной семье Джини тоже.
Ардет улыбался во весь рот. Едва наступила некоторая передышка, он обратился к Джини:
– Ну и кто теперь должен признать, что ошибался?
– Как вы это сделали?
Он положил руку себе на грудь.
– Я? Как я мог такое сделать?
– Волшебством. Я не имею представления, на что вы способны, но волшебство – самое малое, что я подозреваю. Вы же сами говорили, что знаете разные салонные фокусы.
– Я полагаю, что многие дамы поняли разумность доводов леди Винросс.
Джини подняла бровь, подражая излюбленному мимическому приему Ардета.
– А может, они и сами пришли в более доброе расположение духа. Праздник, пунш и так далее. Я вижу, свой пунш вы уже выпили.
– Мне это было необходимо. Здесь так жарко.
– Что, если жара растопила лед в сердцах этих леди?
Джини прищурилась:
– Даете слово, что никаких фокусов не было?
– Можно ли одурачить всех присутствующих на приеме дам? Даже я не настолько смел, чтобы подчинить своей воле такое количество самодовольных гарпий одновременно.
Джини не поверила, что столь резкая перемена в отношении к ней могла быть вызвана пуншем или благодарностью одной леди.
– Господи, жена моя, уж не думаете ли вы, что я в состоянии творить чудеса?
– Я думаю, что видела одно сегодня вечером.
Она была близка к тому, чтобы увидеть еще одно.
Глава 12 t.
Принцесса Хедвига из Цифтцвайга в Австрии была внушительна сама по себе, но когда к ней присоединились две ее сестры, они явили собой настоящую австрийскую армаду. Каждая из них была рослой, широкоплечей и обладала большой грудью, похожей на носовую часть парусного корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105