Ни книгам, ни живописи это не дано. И именно Джек должен научить ее всему этому. А потом именно ему придется повести ее к алтарю.
Эта мысль мгновенно излечила его от игры пылкого воображения и от эротического возбуждения.
Подумать только, она поцеловала распутника! К несчастью, совершенно ничего хорошего в этом эксперименте не было. Да, поцелуй ошеломил ее, внизу живота стало жарко, и вообще это было самое сильное впечатление в жизни, но целовать Джека Эндикотта так же дурно, как грешить.
Элли не удивилась, что он знаток этого дела. Любитель женщин, который не умеет ублажить женщину, – взаимоисключающие понятия. Капитан – опытный соблазнитель, он в состоянии сделать так, что ноги у женщины слабеют, и волей-неволей приходится прижиматься к его груди, если не хочешь упасть на пол к его ногам. Нет, его доблести не вызывают удивления. Удивление вызывает ее собственная шокирующая реакция на все это. Она ответила на поцелуй Эндикотта!
Элли знала, что капитан вовсе не собирался целовать ее. Их губы встретились случайно, и он, будучи опытным соблазнителем, воспользовался этой случайностью. Но она не вырвалась из его объятий, не возражала, не заставила его остановиться. Она знала, что могла бы прекратить эту близость одним словом или жестом, не прибегая к пощечине или удару коленкой куда нужно. Но она этого не сделала! Зато она вцепилась в его плечи, прижалась к нему всем телом и чуть ли не мурлыкала от удовольствия, когда он целовал ее.
Если теперь Джек считает ее развратной особой, его нельзя винить. Она сама чувствовала себя развратницей, которая задыхается и потеет от простого поцелуя. Даже от одного воспоминания об этом сердце у нее бьется быстрее, а легкие работают усерднее. А ведь это всего-навсего поцелуй! Для капитана это была случайность; для нее – перелом.
Проблема – одна из проблем – была в том, что ей хотелось большего, гораздо большего. А ведь именно так девушки – и зрелые женщины, а уж им-то следовало бы знать, – дают увести себя по пути, усыпанному цветами. Но в конце этого пути их ждет не священник, а только жизнь, исполненная сожалений и бесчестия.
Значит, ей нужно уйти.
На этот раз Элли даже знала куда. Ее надменный дед, которого она не видела ни разу в жизни, никогда не пропускает парламентские сессии. Значит, теперь он в Лондоне. И если только лорд Монтфорд не пренебрегает чтением газет или сплетнями, в чем Элли не сомневалась, он знает, что она тоже в Лондоне.
Он примет ее, лишь бы не бросить пятно на фамильный герб. Он слишком горд, чтобы поступить иначе, рассуждала Элли. Ей же придется запрятать свою гордость в карман и пойти к нему, к человеку, который повернулся спиной к собственной плоти и крови, но если маркиз признает ее, это смоет любое пятно с ее репутации. Если он ее примет, остальному обществу придется поступить так же.
К несчастью, бабушка умерла много лет назад, иначе она помогла бы Элли больше, чем дед. Женщины умеют приглаживать взъерошенные перья и распространять нужные им слухи. Опять-таки, если бы маркиза была жива и сохранила отношения с семьей дочери, Элли бы не оказалась в таком затруднительном положении.
Дело было не в том, что Элли собиралась попросить маркиза о содержании или денежном пособии. Своего наследства она тоже не собиралась просить и не желала, чтобы маркиз ввел ее в свет, где она могла бы найти себе мужа. В ее возрасте это было бы смешно. После неприятности со статьей появление в свете было бы невозможным. Сделать это не удалось бы даже маркизу. Нет, Элли хотела от этого человека только одного – возможности пожить в его респектабельном доме, пока она не найдет работу подальше от Лондона с его ловушками и соблазнами.
Видит Бог, дом Монтфорда достаточно просторен, чтобы в нем нашлась для нее комната. Судя по рассказам отца, это громадное здание могло бы вместить половину армии его величества. Возможно, Элли даже проходила мимо него, когда гуляла по Лондону. Она легко найдет этот дом.
Элли знала, что наследник маркиза, граф Монджой, бывает в Лондоне редко. Брат ее матери предпочитал жить та севере, подальше от своего властного отца. Элли никогда не виделась ни со своим дядей, ни с его женой, ни с их двумя сыновьями и дочерью. Она ничего не потеряла, говаривал ей отец, поскольку все они люди глупые.
Приняв решение, Элли очень надеялась, что маркиз возьмет к себе и Харриет. Всякий здравомыслящий джентльмен понял бы, что игорный дом – не место для ребенка. Богатый маркиз вполне мог бы выиграть дело в суде, если бы подал прошение об опеке над осиротевшей девочкой. Никакой судья не предпочел бы разорившегося повесу надежному члену парламента, советнику короля и принцев.
Все могло бы быть иначе, если бы опекуном Харриет был назван брат Джека. Лорд Кард, судя по слухам, человек серьезный, хотя и говорят, что в свое время у него были три невесты сразу. Теперь он счастливо женат, но обосновался со своей растущей семьей вдалеке от Лондона.
А дед Элли живет в нескольких минутах ходьбы. Лорд Монтфорд должен принять ее хотя бы из любопытства, если не по какой-то иной причине. Она – единственный ребенок его дочери, и он не может не заинтересоваться хотя бы тем, как она выглядит. Элли понимала, что ей и самой любопытно встретиться с этим упрямым человеком. Он отверг дочь, когда та вышла замуж без его благословения и стала женой благородного ученого, который, по мнению деда, недостоин был сидеть за его столом.
Элли, возможно, унаследовала отчасти эту гордость, но она еще и провела несколько лет в школе миссис Семпл, она была признательна этой женщине, давшей ей работу, и была обязана выполнять ее предписания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89