Она издала тихий стон отчаяния.
— Лучше бы ты дал мне утонуть. Это было бы милосерднее.
Себастьян поднял голову.
— Джейми предостерег тебя, верно? Мне бы следовало догадаться. Парень сильно привязался к тебе.
Пруденс издала сдавленный смешок.
— Он грозился сломать мне шею во время нашей последней встречи. Это было больше похоже на ненависть, а не на привязанность.
— В этом вся необычность Джейми. Чем больше он тебя любит, тем грубее становится. Я думал, что он пристрелит меня однажды на Рождество, когда его обуяло неистовое веселье. — Он расстегнул ворот ее платья, обнажая ключицы, и легонько сжал зубами прохладную кожу, слизнув дождевые капли жадным языком. — Я не мог бы тебе причинить боль. Безумием было с твоей стороны думать так обо мне.
Девушка толкнула его кулачками в грудь. Себастьян застыл. Она попятилась от него.
— Но ты и так уже причиняешь мне боль. Ты собираешься жениться на моей тете меньше, чем через неделю. Помнишь?
Себастьян прижал ее к стволу дерева в бессильном отчаянии.
— Почему такая мелочь должна встать между нами?
Глаза Пруденс расширились. Он воспользовался ее изумлением и, обхватив руками, грубо прижался ко рту девушки в страстном поцелуе. Его губы были жадными и безжалостными, требующими от нее отклика, к которому ее не подготовила ни одна ранее прочитанная книга. Пруденс ответила на поцелуй, чувствуя, как тело ее тает, превращается в безвольную жаркую массу в его объятиях.
Себастьян гладил ее спину, затем скользнул ниже и, обхватив руками ягодицы, прижал девушку к себе с неистовой силой. Промокшая ткань бриджей и платья была такой хрупкой преградой между ними. Сладкая истома завладела телом Пруденс, заставляя быстрее бежать кровь по жилам, парализуя ее страхом перед неизведанным и суля наслаждение. Девушка чувствовала, что скользит вниз по стволу в какую-то темную головокружительную бездну, с радостью признавая свою капитуляцию. Пруденс знала, что если они вместе достигнут земли, она уже никогда не сможет вырваться из тисков его объятий и добровольно подчинится воле и желаниям Себастьяна.
Девушка протиснула сжатые кулаки между ними и оттолкнула его изо всей силы. Грудь Себастьяна была словно скала. Мужчина даже не сдвинулся с места. Он взглянул на нее из-под ресниц, и Пруденс поняла, что он очень недалек от того, чтобы отбросив все разумные доводы, овладеть ею прямо на земле с ее согласия или без него. Несколько секунд она прислушивалась к шороху дождя по листьям и его свистящему дыханию, пока Себастьян с трудом пытался совладать с собой.
Слезы сорвались из-под опущенных ресниц и покатились по щекам девушки. Крепкое объятие Себастьяна ослабло.
— Знаешь ли ты, что делаешь со мной? — спросил он.
— Причиняю тебе неудобство? — Пруденс отвела глаза. — Вызываю у тебя некоторый временный физический дискомфорт?
Себастьян хлопнул ладонями по стволу ивы.
— Тому, что ты со мной делаешь, — сказал он, — не учат в книгах по анатомии. Ты разбиваешь мое проклятое сердце. А я даже не знал, что оно у меня есть.
Она нырнула под его руку.
— Пожалуйста, Себастьян. Это ошибка. Я не могу поступить так с Трицией. Она добра ко мне. Дала мне кров.
Мужчина прислонился к дереву.
— А любовь, Пруденс? Любовь она дала тебе?
На это у нее не было ответа, и девушка молча выскользнула из-под ивового полога. Себастьян пошел вслед за ней, отбросив в сторону гибкую завесу. Они стояли друг перед другом под проливным дождем.
— Мне жаль разочаровывать вас, — сказала Пруденс, — но я не являюсь неотъемлемой частью имения моей тети. Я знаю, вы привыкли получать то, что захотите, но все иметь вы не можете.
Девушка дрожала, и Себастьяну ужасно захотелось обнять ее и согреть.
— Пожалуйста, держитесь от меня подальше. Я буду вежлива с вами ради тети, но если вы еще раз приблизитесь ко мне с неподобающим предложением, я буду вынуждена рассказать ей правду о вас.
Себастьян понимал, что она не шутит. Решимость была написана в ее потемневших глазах.
Пруденс нервным движением скрутила волосы в узел, но вдруг растерянно застыла, вспомнив, что ей нечем его заколоть. Себастьян полез в карман и вытащил оттуда маленький сверток из куска шотландки. Не говоря ни слова, он протянул его девушке, и она развернула его дрожащими пальцами. Там, на мягкой шерсти, лежали пять серебряных шпилек, увенчанных жемчужинами.
— Вы ошиблись, мисс Уолкер, — произнес Себастьян с горечью в голосе. — Я знаю, что не могу иметь все. Я узнал это очень давно. Но единственный раз в жизни могу я иметь то, чего действительно хочу?
Тихий всхлип сорвался с губ Пруденс, и она покачнулась. Девушка схватила своего мокрого грязного котенка и бросилась через луг: тонкая фигурка, босая и растрепанная, бегущая так стремительно, словно что-то ужасное преследовало ее. Кулаки Себастьяна разжались. Он смотрел, как Пруденс поглотила пелена дождя, и он остался один на один с разбушевавшейся стихией.
Старик Фиш выудил трость из горшка с апельсиновым деревом и хмыкнул от отвращения. Он держал ее двумя пальцами, словно это была ядовитая змея. Если бы он имел право поступать по своему усмотрению, то растопил бы ею камин.
Дворецкий прислонил трость к письменному столу и порылся в стопке конвертов, лежащих на нем. Парадная дверь открылась, и старик поспешил в коридор. Он недовольно поморщился, когда холодные капли дождя влетели в помещение вместе с резким порывом ветра.
Пруденс вбежала и закрыла дверь, толкнув ее плечом. Мокрое, взъерошенное животное прижалось к ее груди. Старик Фиш оглядел девушку сверху вниз, отметив каждую шокирующую деталь ее потрепанного домашнего платья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126