Однако она не могла отказаться от своего пристрастия, особенно теперь, когда чувствовала себя словно птица в клетке, проводя время без всякой пользы. Обычная пустая жизнь жены аристократа была не для нее. Она задыхалась и скучала без своего любимого дела. Ей хотелось заниматься исследованиями и помогать больным людям, а для этого необходимо было пополнять свои знания в области медицины, чтобы с пользой применять их на практике.
С этими мыслями Кэтрин отошла от окна и вернулась к кровати, чтобы уложить последние вещи, которые она собиралась взять с собой в дорогу. Она еще раньше послала письмо Сайласу Каннингему, сообщив о планах Люсьена отправиться в Лондон. Ей было известно, что каждый год в это время маркиз проводил неделю со своим адвокатом, анализируя успехи и неудачи и планируя дела на ближайший период.
— Ты можешь поехать со мной, — говорил он. — Мне было бы приятно, но, к сожалению, я буду занят большую часть времени, и нам редко удастся побыть вместе. Лучше мы потом проведем с тобой пару недель во время лондонского светского сезона. Сначала, возможно, о нас немного посплетничают, однако, учитывая, что теперь ты маркиза Личфилд, общество, несомненно, примет тебя.
Кэтрин поняла, что с отъездом мужа у нее наконец появляется долгожданная возможность осуществить поездку в Гилфорд.
— Пожалуй, я предпочла бы поехать в Лондон во время сезона, если ты не возражаешь. Пора выйти из тени и положить конец сплетням раз и навсегда. Рано или поздно у нас появятся дети, и мы должны учитывать будущее отношение к ним со стороны общества.
Упоминание о детях вызвало у Люсьена улыбку.
— В таком случае я подготовлю почву для нашего появления в Лондоне, пока буду находиться там.
Он взял ее руку и поцеловал. В какое-то мгновение, взглянув в его жгучие черные глаза, ей захотелось поехать с ним.
Сейчас, упаковав последние вещи, защелкнув замок чемодана и вызвав лакея, чтобы отнести багаж вниз, Кэтрин снова подумала о муже. Она уезжала со смешанным чувством: с одной стороны, ее радовала перспектива вновь приступить к занятиям с доктором, а с другой — мучило сознание того, как будет разозлен и расстроен Люсьен, если узнает, чем она занималась в его отсутствие.
Если бы только можно было каким-то образом переубедить его.
Однако Кэтрин знала, что это нереально.
Издалека донеслись раскаты грома, отчего зазвенела хрустальная люстра в комнате. В небе сверкали молнии, но дождя не было, так как гроза громыхала в нескольких милях от замка. Путешествие в Гилфорд должно было занять большую часть дня, но дороги пока были сухими, и карета будет двигаться перед фронтом грозы.
— Карета готова, как вы просили, миледи, — сообщил Ривз, неодобрительно глядя на Кэтрин. Он понял, что она не обсуждала с мужем свой отъезд, так как тот ни словом не обмолвился об этом, и, хотя дворецкий относился с уважением к Кэтрин, преданность маркизу оставалась для него важнее всего. — Что сказать его светлости, когда он приедет? Как скоро вы вернетесь?
— Я вернусь до того, как он прибудет сюда.
— А если он все-таки появится здесь раньше, где он сможет найти вас?
Кэтрин закусила губу. Она хотела солгать, но у нее не хватило совести. Она не собиралась делать ничего предосудительного, просто решила навестить старого друга и его жену и провести с ними пару дней.
— Я буду в Гилфорде. Там у меня есть знакомый врач по имени Сайлас Каннингем. Я буду с ним и его женой.
Ривз слегка поклонился:
— Доброго пути вам, миледи.
— Спасибо, Ривз, — с улыбкой ответила Кэтрин.
Дворецкий накинул ей на плечи теплую шерстяную накидку, и она пошла к карете, ожидавшей ее у подъезда. Это был очень удобный экипаж, не такой роскошный, как карета маркиза, но закрытый и уютный.
Для того чтобы добраться до оживленного, но непритязательного городка, потребовался почти день пути по дороге, ведущей на север в направлении Лондона. В соответствии с указанием доктора они пересекли город вплоть до северной окраины, где Сайлас и Маргарет жили в двухэтажном особняке.
Когда карета подъехала ко входу, супруги вышли на крыльцо встретить Кэтрин: Сайлас в своем обычном серебристом парике и жилете, облегающем его полную фигуру, и Маргарет, маленькая, полная, с волосами, собранными в пучок на затылке. Насколько Кэтрин было известно, их дети находились в школе-интернате.
Кэтрин с восторгом приняли и провели в дом, а затем наверх в ее комнату — простую, но безупречно чистую, с бледно-голубым покрывалом на кровати и собранными в сборки голубыми шторами на мансардном окне.
Поужинав тушеным кроликом и пирогами с олениной, Кэтрин стала говорить с Сайласом о работе. Маргарет добродушно улыбалась, когда они обсуждали темы, в которых она мало что понимала.
— Завтра можно будет пойти в колледж только после окончания занятий, — сказал Сайлас. — А до этого я могу предложить несколько статей, которые должны заинтересовать вас. Вы присоединитесь ко мне, когда студенты уйдут, и я покажу вам кое-что из нашей текущей работы.
— Я буду с нетерпением ждать, — оживилась Кэтрин. — Вы не представляете, что значит быть лишенным возможности заниматься любимым делом.
Сайлас грустно кивнул:
— Думаю, что представляю. В вас горит внутренний огонь, который нельзя потушить.
Кэтрин улыбнулась, благодарная за то, что хоть один человек понимает ее:
— Я привезла с собой список вопросов и надеюсь в течение следующих нескольких дней найти ответ на некоторые из них.
Сайлас кивнул, довольный ее рвением. Они проговорили весь вечер, а Маргарет сидела рядом, вежливо слушая, и что-то вязала, ловко перебирая своими пухленькими пальчиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98