— Я бы посоветовал тебе сидеть здесь и быть паинькой, — предупредил он холодным резким тоном.Нервно глотая воздух, она мгновение приглядывалась к нему и взвешивала свои шансы, с каждым вздохом ее груди поднимались и опускались под жилетом.— Я не собираюсь болтаться на виселице, чертово отродье!Он смерил ее ледяным взглядом, в котором читался его яростный нрав.— Тебе и твоим приятелям следовало подумать об этом раньше.— Заткнись, козел! — побледнев, завопила она как торговка и бросилась на него, сжав кулаки, колотя его ногами и обзывая такими словами, которые ему не приходилось слышать со времен армейской службы.— Черт побери! — увернувшись от ее ногтей, царапавших его щеку, Рейн схватил девушку за запястья, вывернул ей руки и придавил всем своим телом к сиденью. — Черт возьми, утихни! Я не собираюсь причинять тебе боль — если, конечно, ты сама меня не вынудишь к этому — и в мои намерения не входит отправлять тебя на виселицу, во всяком случае до тех пор, пока я не узнаю, почему ты хочешь моей смерти.Она сглотнула, но ее тело по-прежнему оставалось напряженным, а дыхание — неровным.— Тогда куда… куда же ты меня везешь?Он пристально посмотрел на нее, заметил страх, который она старалась скрыть, почувствовал, как она дрожит, увидел, что, хотя у нее старая нищенская одежда, ее лицо и руки чисты, дыхание нежно, а волосы блестят. От нее пахло щелочным мылом, но к нему примешивался и нежный запах женщины.— Как тебя зовут?— Я скажу тебе перед тем, как спустить курок. У него на щеке заиграл мускул.— В самом деле?У нее стал еще более испуганный вид, но она ничего не ответила, а только с отвращением посмотрела на него своими холодными голубыми глазами. Как она ни пыталась выглядеть крутой, она не соответствовала образу типичной бродяжки или портовой девки. Даже речь ее звучала как-то не так. Временами она говорила языком лондонских подворотен, но то и дело ее слова звучали вполне утонченно.Ему стало интересно, каким было ее прошлое, кем она, черт побери, была. И какое отношение все это имеет к нему.Она застонала под его тяжестью, и Рейн немного отодвинулся.— Я спрашиваю: куда ты меня везешь? — она бросила на него сердитый взгляд, но он почувствовал, что девушка снова дрожит. Он наблюдал, как она берет себя в руки, как ее глаза становятся темнее, как опускаются, чтобы скрыть беспокойный взгляд, густые черные ресницы, как при вздохах ее грудь касается грязного рваного кафтана.— В Стоунли.Едва эти слова слетели с его губ, как девушка перестала бороться.
Стоунли. Джоселин не верила своим ушам. Три долгих года огромный каменный особняк на краю Хэмпстедской пустоши у северной окраины Лондона преследовал ее в ночных кошмарах и возбуждал ее гнев. Стоунли. Она мечтала о том, чтобы войти в дом, зачарованная его пугающей красотой — и боясь его порочного, бессердечного хозяина.Стоунли. Она посмотрела на человека, носившего это имя, и ей пришло в голову, что и дом, и его хозяин — оба — излучают одинаковую тревожную смесь красоты, силы и жестокости. Хотя последние два года она следила за всеми перемещениями виконта, она знала только его привычки, но не его самого.Она видела, что он красив, но вблизи оказалось, что в нем есть что-то большее. Он излучал силу, жесткую чувственную мужественность, заставлявшую других мужчин казаться хрупкими рядом с ним. И еще он нес в себе опасность. Смертельную опасность излучала каждая мышца, каждая жила его большого крепкого тела.Она не угадала в нем этого, когда наблюдала, как свободно он двигался в своем безупречно сшитом сюртуке с бархатной отделкой и лосинах из буйволовой кожи, за небрежностью, с какой он носил белоснежный галстук. Тогда она этого не угадала, а теперь было слишком поздно.Джо изогнулась под ним и вздрогнула, почувствовав, с какой легкостью он удерживает ее.— Я вдвое больше тебя, можешь перестать сопротивляться.Она почувствовала силу его мышц, когда он прижимал ее к алой бархатной обивке. Большие сильные руки, державшие ее за запястья, не давали ей пошевельнуться, но при этом — странное дело — ей не было больно. Он не бил ее, хотя она безусловно дала ему повод. Но это ни о чем не говорило. Она знала, что он за человек, какие преступления совершил, и ни за что на свете она не откажется от мысли заставить его заплатить за все.— Я отпущу твои руки, — сказал он, — если ты обещаешь перестать на меня бросаться.Джо холодно взглянула на него.— Катись в болото!Она попыталась приподняться, потом вздрогнула, когда он с легкостью вернул ее на место.— Я тебя предупреждал, лучше будь паинькой.— Почему это?— Потому что иначе я дам волю своему гневу, который так стараюсь сейчас сдерживать, и задам тебе хорошую трепку.— Мне стоило ждать побоев от человека вроде тебя.Уголок его рта изогнулся в улыбке, которая вовсе не была улыбкой.— Тогда ты не удивишься, если я начну с того, что выдеру тебя.Джоселин широко раскрыла глаза. Он способен на это. И она будет не в силах его остановить. С тех пор, как она покинула дом, ей пришлось столкнуться с разными унижениями — но, к счастью, не с подобным. И мысль о том, что подобный удар обрушит на нее ненавистный виконт, сделала эту перспективу еще более отвратительной.Она напряженно кивнула.— Хорошо, ты победил.Пока, подумала она. И потом, почему она должна поступать так, как он велит? Он же не везет ее на Флит-стрит или в Ньюгейт — во всяком случае, если верить его словам. Напротив, как в своих детских мечтах, Джоселин Эсбюри едет в Стоунли.Она подняла глаза и увидела, что он наблюдает за ней, пытаясь угадать, собирается ли она держать слово.— И не думай, что я не сделаю того, что обещал — и, уверяю тебя, я получу наслаждение от каждого удара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107