Ее изумляла собственная ярость. Как можно ревновать такого человека? И зачем только она доверилась ему: большей глупости не придумаешь. Ведь она хорошо знает, каковы они, эти мужчины. От них можно ожидать чего угодно. Она сама это испытала.Ники сорвала высокий стебель растения. Подняв глаза, она увидела, что к ней приближается всадник. Вначале она не узнала серую лошадь, но сразу же распознала полного мрачной решимости всадника. «Будь он проклят! Будь он проклят, адское отродье!»Алекс, натянув поводья, остановил коня в тот самый миг, когда упали первые капли дождя.— Какого черта ты здесь делаешь? Ты обещала не выезжать одна.— Это вы так решили. А я ничего не обещала.— Я полагал, что ты поняла, как это опасно.— Я не ездила в сторону Фортье, — сказала она.— Это мне безразлично. Я просто не хочу, чтобы ты подвергалась глупому риску. С этого дня ты будешь ездить со мной или с кем-нибудь другим. Или вообще не будешь выезжать.— Иди к черту!У Александра потемнели глаза.— А ну-ка повтори!— Иди к черту!Он схватил ее за руки и притянул к себе.— Ах ты, упрямая ослица! Ты будешь делать то, что я тебе скажу?— А если нет, что тогда? Запрешь меня в подвале? Будешь морить голодом?Алекс отпустил ее руки.— Я не хочу, чтобы с тобой стряслась какая-нибудь беда.— Какое это имеет значение? У тебя есть Лизетт, с которой ты можешь развлекаться.— Лизетт? — переспросил Алекс. Он хорошо уловил воинственные нотки в ее голосе. Не ускользнул от него и яростный блеск ее аквамариновых глаз. — Так вот, оказывается, в чем дело, — усмехнулся он. — Ты ревнуешь?— Ревную? Тебя… к этой образине? Да ты, должно быть, рехнулся.Алекс обхватил ее талию и прижал к себе, стараясь скрыть мрачную удовлетворенную ухмылку. Он потерся носом у нее за ухом. Ники попробовала оттолкнуть его, но он, крепко удерживая ее, наслаждался ее близостью, теплом ее тела.— Убирайся прочь! — яростно крикнула она. — Ты так гордишься собой, а на самом деле ты просто-напросто жалкий ловелас.Ее гнев уже не отпугивал его, а скорее делал более привлекательной.— Я рад, что ты ревнуешь. Никогда не думал, что в тебе столько огня.Ники вырвалась. И в следующий же миг изо всех сил хлестнула его по щеке. Звук пощечины напоминал раскат грома.Алекс улыбнулся и потер щеку.— Не такой уж слабый удар для маленькой женщины.— Из… извините. Я не хотела. Но вы так меня разозлили.Алекс протянул к ней руки, но она отступила, не зная, что у него на уме.Он усмехнулся, у его рта появились знакомые ей чувственные складки.— Значит, ты видела нас в холле?— Да, — тихо сказала она, стараясь не выдавать Свою обиду.— Я собирался встретиться с ней вечером, чтобы сказать, что между нами все кончено.« — Что?— Но она пришла в мой дом раньше. А я сказал ей об этом днем.— Вы… вы сказали, что не хотите ее больше видеть?— Верно.— Потому что питаете ко мне какие-то чувства?— Да.— Но вы сказали ей, что она прекрасно выглядит. Вы целовали ее.— Она и на самом деле выглядела прекрасно. Но поцеловала она меня, а не я ее. Тут есть кое-какая разница. Если позволишь, я буду рад продемонстрировать это тебе.По его высокомерной улыбке, по довольному выражению лица она видела, что он говорит правду.— О Алекс!..Ники бросилась в его объятия и повисла у него на шее. Он нашел своим ртом ее губы, и она почувствовала его мужской запах. Ощутив его язык у себя во рту, она принялась дразнить его своим языком. Это был сладкий поцелуй, которым она хотела сказать, что раскаивается в том, что усомнилась в нем.— Вы прощаете меня? — спросила она.— Я готов простить тебе почти все. — Он вновь ее поцеловал, прижимая к себе. Прижимая так, что она почувствовала, как оставляют ее последние силы.К реальности их возвратили тяжелые капли. Пошел дождь, который быстро намочил их одежду.— Нам предстоит путь домой, — с ласковой улыбкой сказала она. — Пора трогаться…— Мы не поедем домой. Все равно не успеем добраться туда. Гроза, кажется, будет сильнее, чем я думал. Тут есть небольшой охотничий домик. Там мы и укроемся.— Хорошо. — Она позволила отвести себя к лошадям. К этому времени дождь уже лил ровно и безостановочно. Алекс помог ей взобраться на Наполеона, сам вскочил на Вольтера, и они поскакали вдоль плантации.Тростник покачивался, напоминая волнующееся темно-зеленое море. Рабочие давно уже укрылись кто где мог. Кипарисы с противоположной стороны дороги, за которыми начиналось болото, поскрипывали и постанывали. Под напором дождевого потока ломались пересохшие сучья. Кружась, опадали листья с деревьев.— Ветер предвещает ураган, — крикнул Алекс. — Мы должны спрятаться, пока он окончательно не разбушевался. — Он погнал своего коня быстрее, и Ники последовала за ним.Ослепительная молния расколола небо, и как из ведра хлынул ливень. Они доехали до раскисшей боковой дорожки, которая вела в болото. Над головой у них зашелестели ветви, и Ники все больше охватывала тревога. Но тут она вдруг заметила трубу над двухэтажным бревенчатым домом.Алекс соскочил с лошади и помог девушке войти под навес крыльца. Ее костюм для верховой езды весь намок и был обрызган грязью. Медные волосы намокли, заколки растерялись.Алекс повернул ручку двери и распахнул ее.— Заходи. Я позабочусь о лошадях и приду.Ники кивнула. Алекс повел лошадей в загон с навесом.Ники закрыла за ним дверь и стала оглядывать дом.В комнате с довольно высоким потолком стоял большой камин из необожженного кирпича. Наверх вела деревянная лестница. Почти вся мебель, включая кожаный диван перед камином, была грубо сколочена по большей части из кипарисовых бревен. Деревянные полы были устланы плетеными циновками.На окнах висели полотняные белые занавески.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102