Однако даже она вскрикнула от радости, увидев место, выбранное Джейкобом на следующий день: богатая и плодородная земля, для строительства дома нашлась удобная площадка, окруженная большими зелеными холмами.
Достав корзину с провизией, которой их накануне снабдили гостеприимные хозяева, они сели завтракать. Джейкоб сказал с необычной игривостью:
– Следует выбрать подходящее название для нашего прекрасного нового города. Есть какие-нибудь идеи, жена?
Лизбет зажала рот рукой, сдерживая легкомысленное хихиканье.
– Строберри Шрэнк? – предложила она Джейкобу.
– Шкаф? Земляника в ноябре? Что за название?
Лизбет показала на сына, серьезного семилетнего Ганса, сидевшего на деревянном шкафу и со счастливым видом уплетавшего земляничное варенье, размазывая его по всему лицу.
– Вон сидит наш Ганс на моем шкафу, – почти радостно сообщила она мужу, указывая на единственного ребенка, оставшегося от всех их надежд и мечтаний, – и наворачивает землянику, – какое лучшее название можно еще придумать?
– Тогда так, – с благодетельной улыбкой согласился Джейкоб с названием, – здесь, в Строберри Шрэнк, наш дом. Давайте поблагодарим Бога, от которого исходит все благодеяние.
Все трое в порыве благодарности Богу склонили головы, и, начиная с этого момента, все последующие годы благодарным родителям казалось, что провидение возместило им за все их предыдущие страдания.
Через год после прибытия у Лизбет родились два сына-близнеца: Джозеф и Джон, а в последующие четыре года – две здоровые дочери – Анна и Гретел. В Строберри Шрэнк поселились также их прежние друзья и соседи из Швейцарии и Германии, основав, таким образом, не только деревню, но и дружеское сообщество. Ферма Люти процветала, как и магазин, в котором они продавали привозимые из Филадельфии товары. Свою первую тесную хижину они заменили на красивый каркасный дом.
В 1750 году, в возрасте 20 лет, Ганс взял в жены дочь их ближайшего соседа Анну Бейлер; семья невесты обеспечила молодых мебелью, а Джейкоб Люти – уже человек состоятельный – подарил сыну сотни акров земли и прекрасный кирпичный дом в Ланкастере, имевший второй этаж и мансарду, с камином, расположенном внизу, десяти футов в длину и пяти в высоту, а также предмет гордости – подвал, выполненный в форме арки.
У Анны Бейлер Люти после шестнадцати месяцев замужества родился сын, названный Дэниелом, и гордый дедушка подарил ему в день крещения один из первых экземпляров опубликованной в Америке книги «Martyrs Mirror». В переплете из толстой кожи, застегивающийся на пряжки, этот огромный документ, описывающий страдания предков за свою веру, занял в гостиной почетное место на красивой сосновой подставке, вырезанной специально для этого Гансом.
Юный Дэниел Люти, сколько себя помнит, почти каждый вечер слушал чтение отрывков из этой книги. И только когда ему исполнилось шесть лет, осмелился задавать вопросы о мудрости или святости описываемых в книге мучеников.
– Пап, а он знал, что его казнят, если шериф поймает его?
– Конечно, знал.
– Значит, когда пошел по льду, а шериф провалился, был бы спасен, если бы пошел дальше?
– Да, так.
– Зачем же тогда ему понадобилось возвращаться и помогать человеку, который замышлял убить его?
– Такова наша мораль – христианская мораль. Дэниел хотел бы знать, правильная ли она: злой шериф намеревался подвести невинного человека на плаху, правильно ли всезнающие святые надеялись, что тот сам поможет шерифу убить его? Месяцами Дэниел ломал голову над этими вопросами, но был слишком благоразумным, чтобы высказывать их вслух.
Затем в одну из безлунных сентябрьских ночей 1757 года в семье Люти снова разыгралась трагедия.
Небольшой отряд делаверских индейцев, среди которых недавно начались беспорядки, напал на их дом; тела двух девочек, Анны и Гретел, а также одного из близнецов лежали, проткнутые томагавками, возле сожженного дома; Джейкоба и другого близнеца индейцы забрали с собой.
– А что с матерью? – спросил Ганс у соседа, рассказавшего им эту зловещую историю, и все содрогнулись, услышав ответ.
Когда дом горел, мать пыталась вылезти через трубу, но годы благополучия и изобилия превратили Лизбет из стройной девушки в дородную матрону – она застряла в кирпичной трубе, и нападающие использовали высунувшуюся часть ее тела как мишень. Но она, милостью Божьей, наверно, умерла до того, как томагавк в конце концов попал ей в голову.
Лизбет, обе девочки и брат Джозеф отправились на покой на маленькое меннонитское кладбище.
– Они теперь дома среди мучеников, – объявил дьякон Каумффман на заупокойной службе, и Дэниел удивился снова.
Больший смысл для него имели слова отца, сказавшего однажды: «Сейчас надо искать живых».
Он тотчас же начал переговоры об освобождении отца и брата Джона. Ганс в это время обрабатывал ферму Джейкоба вместе со своей, а вся община восстановила каркасный дом, оставив и трубу, в которой умерла Лизбет, – все верили, что Бог вернет Джона и Джейкоба, а они должны иметь дом, вернувшись домой.
Отец и брат пробыли в плену два года, прежде чем переговоры Ганса и выкуп принесли им освобождение. Настал этот день, но радость семьи Люти омрачилась: Джон отказался жить с ними, ожесточившись против отца и перестав верить в Бога.
– У нас были ружья, но отец не разрешил использовать их. Что это за вера… если позволила убить у него на глазах всю семью, а он даже не шевельнул пальцем, чтобы помешать этому? Девочки так кричали… видел, как они убивали Джозефа… а мама… Боже праведный, мама… каждую ночь с того дня слышу ее.
– Она сейчас находится среди благословенных мучеников, – напомнил ему мягко Ганс, а сам побледнел от потрясения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121