— Но она такая маленькая… А что, если Эйб был крупным мужчиной?— Ну, не таким, конечно, как я…— Большинство мужчин не такие, как ты, — согласилась она.Коул отстегнул револьвер и положил его на землю. Затем сбросил с плеч рюкзак.— Ты останешься здесь, а я спущусь и все разведаю.— Нет, это невозможно! Я тоже с тобой.— Пещеры могут быть исключительно коварны, — резко сказал он.— Если уж на то пошло, то в этой жизни опасно почти все, что связано с каким-то интересом.Он в упор посмотрел на Эрин и криво усмехнулся.— По крайней мере позволь, я посмотрю, нет у входа какой-нибудь западни? Естественной или, может, рукотворной.— Старый добрый Эйб, король всех Лжецов, — вздохнула Эрин. — Так, что ли?— Нечто в этом роде. Правда, я вовсе не уверен, что это именно шахта Эйба. Я ведь говорил тебе, что тут весь склон в расщелинах и дырах.— Но эта дыра, как ты говоришь, уж очень странная, — сказала Эрин, будучи не в состоянии отвести глаза от черного зияющего входа. — Напоминает очертания женской… как там в стихах у Эйба… «Тасмании».Поперхнувшись, Коул громко расхохотался, сграбастал Эрин в объятия и от души расцеловал.— Это я так, на счастье, — извиняющимся тоном сказал он, разжимая руки.И прежде чем Эрин успела сказать, чтобы он соблюдал максимальную осторожность, Коул исчез в дыре.Она была не такой уж узкой, как это казалось снаружи. Дыра уходила в толщу породы под некоторым углом, и благодаря этому можно было свободно войти, почти не касаясь стен. Через несколько мгновений Коул из тропической жары перешел в мир сплошного мрака. Остановившись, он зажег спичку и прикрыл ее ладонью. Первое, что он сумел различить, была горка: толстых, кремового цвета свечей. Рядом лежала шахтерская карбидная лампа, какие прикрепляют впереди к шлему, и горючее к ней.Затем Коулу на глаза попалась ржавая жестянка из-под леденцов.Коул поднял ее с земли. Его руки заметно дрожали. Внутри что-то громыхнуло. Он смотрел на жестянку, пока догоревшая спичка не обожгла пальцы. Чертыхаясь, он вытащил и зажег другую.— Эй, Коул, — услышал он голос Эрин. — Как там у тебя, все в порядке?Он с трудом перевел дыхание.— Да, у меня все нормально. Слушай, ты могла бы подтащить к входу рюкзак и револьвер?Эрин с трудом выполнила его просьбу: к ее удивлению, рюкзак был просто неподъемный.При мысли, что все эти дни, по жаре, под палящим солнцем Коул тащил на себе этакую тяжесть, Эрин охватил стыд. Она-то шла с пустыми руками, даже не думая, как ему тяжело. Продравшись сейчас с рюкзаком сквозь кусты, она подошла вплотную к входу и заглянула в шахту, начинавшуюся в известняковом массиве.Коул зажигал одну свечу от пламени другой. Когда он протянул Эрин свечу, его рука заметно дрожала, выдавая одновременно и нетерпение, и волнение, справиться с которыми ему уже казалось не под силу.Поначалу, пока глаза привыкали к полумраку, Эрин могла видеть только стены и пол шахты. Темнота жадно глотала слабый огонь свечи. В отдалении слышался звук падающей воды. Где-то рядом журчал ручей, звуки которого напоминали долгий выдох, издаваемый пещерой в ее долгом ночном сне.Известняк жил и дышал водой.— А это что такое? — спросила Эрин, заметив наконец ржавую жестянку.— Подарок от Эйба.— Она пустая?— Нет, там что-то есть.— Алмазы?! — выдохнула она.Коул открыл крышку коробочки.— Нет, не алмазы. Спички. В шахте спички подчас оказываются ценнее алмазов.В коробке находились плотно завернутые в бумагу тонкие спички. В водонепроницаемом контейнере тоже лежали спички. Развернув бумагу и вытряхнув себе на ладонь содержимое, Эрин прочитала ровные строчки, написанные рукой Эйба:
«Внученька! Если тебе удалось добраться сюда, то ты явно пошла в меня, а не в Бриджет. Та вообще ненавидела Кимберли. Говорила, что в Кимберли могут жить только уголовники да аборигены. Но она меня любила, именно меня, а вовсе не моего брата. И от меня она зачала. Хозяйка лжи! Черт бы ее побрал!
Испей же, милое дитя, бальзам души моей, Узнай, в какие черный лебедь улетал края, Коснись немыслимых богатств, что Господом даны. И под ладонью ощути каменьев тяжкий хлад
Прощай же, дитя обмана, плоть от плоти, кровь от крови моей. Не задерживайся здесь слишком долго. Иначе рискуешь не выбраться отсюда».— Ну что же, ты как будто бы оказался прав, — сказала Эрин — Бриджет и впрямь зачала ребенка от Эйба, а после вышла замуж: за моего деда.Коул усмехнулся.— Королева лжи… — Нагнувшись, он принялся копаться в недрах рюкзака в поисках электрического фонарика.— Вот поэт, черт бы его побрал, — негромко сказала Эрин, складывая стихотворное послание и опуская его в жестянку. — Судя по всему, он был не из тех, кто умел прощать обиды.— А ты в такой ситуации смогла бы простить?— Как знать, как знать. — Она пожала плечами, затем вытащила водонепроницаемый контейнер со спичками и положила его в карман.— Уж не хочешь ли ты сказать, что простила Ганса? — спросил Коул, положив револьвер рядом с собой на каменный пол.— Я бы сказала иначе: смогла простить себе свою глупость и доверчивость по отношению к не достойным доверия людям. — Она закрыла металлическую крышку коробочки и поставила ее у своих ног. — И кроме того, если старина Эйб и задумывался о прощении или непрощении, то не иначе, как предварительно хорошенько накачавшись пивом.Коул повернул к ней голову, и в его светлых глазах отразилось яркое пламя свечи.— А как же в таком случае быть со мной? Может, простишь меня за то, что в свое время я не задушил Лай?— Ты не по адресу, Коул. — Эрин взяла пригоршню пузатых свечей и засунула их в другой карман своих шортов.— Что ты имеешь в виду?— Этот вопрос следует адресовать тебе, но вовсе не мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122