Сразу после ленча Картер — тринадцатилетний сын Витвортов — появился в дверях ее спальни и заявил, что мама просила его увести Лорен из дома, так как не хочет, чтобы ее гости увидели замарашку. Всю оставшуюся часть дня Картер издевался над ней, как только мог. Она чувствовала себя ничтожной, запуганной и несчастной.
Кроме того, что он называл ее очкариком, потому что она носила очки, он постоянно насмехался над ее родителями. Когда они шли по парку, разбитому в английском стиле, он споткнулся и толкнул ее в огромную клумбу роз с острыми шипами. А через полчаса, когда она переодела разорванное платье, предложил посмотреть собак.
Он говорил так искренне и, казалось, так горел желанием показать своих собак, что Лорен решила, что он толкнул ее в кусты случайно.
— У меня тоже есть собака, — гордо сказала она, пытаясь не отставать от него, пока они шли мимо ухоженных газонов в дальний конец парка. — Она беленькая и ее зовут Флуфе, — добавила Лорен, когда они подошли к живой изгороди, за которой скрывался огромный загон для собак, огороженный металлической сеткой высотой в десять футов.
Лорен лучезарно улыбнулась двум доберман-пинчерам и Картеру, который снимал с ворот тяжелый висячий замок.
— У моих хороших друзей тоже есть доберман-пинчер. Он большой озорник и всегда играет с нами в прятки.
— Мои собаки тоже умеют делать кое-что интересное, — пообещал Картер, открывая ворота и пропуская Лорен вперед.
Лорен без страха вошла в загон.
— Привет, собачки, — ласково сказала она, направляясь к настороженно смотревшим на нее собакам.
Когда она протянула руку, чтобы погладить их, ворота вдруг захлопнулись и Картер резко приказал:
— Взять ее, взять!
Обе собаки моментально вскочили, обнажили белые клыки и, рыча, двинулись к остолбеневшей Лорен.
— Картер! — пронзительно закричала она, отступая назад, пока не наткнулась на сетку. — Почему они так себя ведут?
— Я бы на твоем месте не двигался, — насмешливо сказал Картер, стоя за сеткой. — Если ты не будешь стоять спокойно, они бросятся на тебя и загрызут.
Сказав это, он повернулся и медленно пошел прочь, весело насвистывая.
— Не оставляй меня здесь, — молила его Лорен. — Пожалуйста, не оставляй!
Когда через тридцать минут ее обнаружил садовник, она уже больше не кричала, а только истерически всхлипывала, не спуская глаз с собак.
— Выходи отсюда? — скомандовал садовник сердито, открывая ворота. — Что такое? Ты почему дразнишь собак? — Он резко схватил ее за руку и практически выволок из загона.
Когда он запер ворота, Лорен пришла в себя. К ней вернулся голос, а из глаз сами собой брызнули слезы.
— Они хотели перегрызть мне горло, — прошептала она тихо.
Садовник взглянул в ее наполненные ужасом глаза, и его голос смягчился:
— Они бы не тронули тебя. Эти собаки научены отпугивать чужих и поднимать тревогу. Они слишком умны, чтобы укусить кого-то.
Всю оставшуюся часть дня Лорен провалялась на кровати, придумывая, как бы отомстить Картеру. Хотя было очень приятно представлять, как он, например, стоит перед ней на коленях и просит прощения, она понимала, что все ее замыслы практически неосуществимы, Когда ее мать поднялась наверх, чтобы позвать к обеду, Лорен уже смирилась с мыслью, что ей придется проглотить свою обиду и притвориться, что ничего не случилось. Не было никакого смысла рассказывать матери о поведении Картера, потому что Джина Деннер — наполовину американка, наполовину итальянка — испытывала глубокую сентиментальную преданность к своим родным, включая и тех, о ком узнала неделю назад. Она бы предположила, что Картер просто пошутил, может быть, не очень удачно.
— Ты хорошо провела день, дорогая? — спросила мать, когда они спускались по лестнице с колоннами.
— Нормально, — промямлила Лорен, думая о том, как бы ей удержаться и не наброситься на Картера Витворта с кулаками.
Но мама учила, что девочкам нельзя драться. Внизу служанка сообщила, что звонит мистер Роберт Деннер.
— Иди вперед, дорогая, — сказала Джина дочери, а сама взяла трубку телефона, который стоял на маленьком столике.
У дверей столовой Лорен остановилась, не решаясь войти. Семья Витвортов уже сидела вокруг обеденного стола под торжественно сияющей люстрой.
— По-моему, я ясно сказала ей спуститься в восемь часов, — говорила мать Картера мужу. — Сейчас две минуты девятого. Если она недостаточно хорошо воспитана и не понимает, что надо являться вовремя» то мы начнем обед без нее.
И она кивнула дворецкому, который в ту же секунду начал разливать суп в изящные фарфоровые тарелки.
— Филип, я терпела все это, сколько могла, — продолжала миссис Витворт, — но я отказываюсь больше выносить этих нахлебников-оборванцев в своем доме.
Она повернулась к пожилой женщине, сидевшей слева от нее.
— Мама, этому надо положить конец. Я надеюсь, что вы уже собрали достаточно данных, чтобы закончить вашу работу.
— Если бы это было так, то мне не нужны были бы здесь эти нищие. Я знаю, что они противные, невоспитанные и мучение для всех нас, но тебе придется потерпеть еще немного, Кэрол.
Лорен все еще стояла в дверях, и ее глаза гневно горели. Сама она может терпеть выходки Картера, но она не позволит этим ужасным, злым людям унижать ее необыкновенного отца и красивую, талантливую маму!
Мать подошла к ней, и они вместе вошли в столовую.
— Извините, что заставили вас ждать, — сказала Джина, держа дочь за руку.
Ни один из Витвортов не потрудился ответить. Все продолжали не спеша есть суп. Вдруг в Лорен вселился бунтарский дух, и она бросила быстрый взгляд на мать, которая раскладывала на коленях льняную салфетку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67