Ни один из них даже не обернулся на стоявшего с широко разинутым ртом, необычно молчаливого коротышку-стюарда.
Кёрби вышел из каюты и чуть погодя вернулся с еще двумя ведрами горячей воды, которые выплеснул в лохань.
– Капитан, я... – сбивчиво начал Кёрби, удивленный странным поведением Данте. – Капитан, что вы... – вновь заговорил он, по в этот момент Данте издал громкое проклятие, ибо его юная противница укусила его за кисть и злобно лягнула по голени.
– Ступай прочь, Кёрби, – прошипел Данте сквозь сжатые зубы, сгреб в объятия барахтающуюся голую девушку и без всяких церемоний плюхнул ее в лохань. Ее удивленный, испуганный крик доставил ему большое удовольствие. Он воспользовался мгновенной передышкой, чтобы потереть следы укусов на тыльной стороне руки.
Кёрби так и не выполнил приказа своего капитана, что отнюдь не было проявлением непокорности с его стороны, просто он так был изумлен происходящим, что не мог двинуться с места. Стоя у открытой двери, он наблюдал, как капитан окунул голову девушки в воду. Это сразу же оборвало поток ее ругательств. Затем он схватил мыло и начал мылить, если не сказать скрести, ее лицо и шею. Это причиняло такую боль нежной коже Ри, что на глазах у нее навернулись слезы. Когда Лейтон ощутил под руками ее хрупкие плечи, он вдруг почувствовал жалость и стал бережнее обходиться со своей несчастной жертвой, тщательно смывая грязь, накопившуюся за два месяца пребывания в трюме.
– Бедная крошка! – прошептал коротышка-стюард. Вид ее поникшей головы глубоко тронул Хаустона Кёрби – хотя он ни за что не признался бы в этом даже самому себе, не говоря уже о других. Не зная, что предпринять, он продолжал нерешительно стоять возле двери. Если капитан будет слишком груб с бедной малышкой, тогда он... Оставалось надеяться, что этого не произойдет.
Ри была совершенно ошеломлена. Неужели этот кошмар никогда не кончится? Сначала она думала, что он хочет ее утопить, такая мысль и в самом деле мелькала у него в уме., когда она плескала мыльной водой ему в глаза, но неожиданно он вдруг переменился. Движения его рук стали мягкими, почти ласкающими. Она вздрогнула, когда он взялся за ее голову, но его пальцы осторожно распутывали и мыли ее слипшиеся волосы. Затем он начал споласкивать их, тщательно следя, чтобы мыло не попадало ей в глаза.
Почувствовав, что ладонь капитана скользнула к грудям, а потом к бедрам, Ри затаила дыхание, но он только намыливал ее шершавой тряпкой. Покончив с намыливанием, он нежно, но твердо поднял ее на ноги и выплеснул на ее дрожащее тело ведро теплой чистой воды, затем вытащил девушку из лохани и завернул в большое теплое полотенце.
Заметив, что у Ри безудержно стучат зубы, этот спокойный странный человек принялся вытирать ее насухо, стараясь, чтобы на розовой трепещущей коже не осталось ни капли воды. Усевшись на койку, Данте притянул к себе уже не сопротивляющуюся девушку и принялся прядь за прядью терпеливо выжимать ее волосы.
Взяв Ри за подбородок, Данте начал задумчиво рассматривать ее лицо, обеспокоенный пустым взглядом фиалковых глаз. Услышав, как шевельнулся Кёрби, он удивленно повернул глаза в его сторону.
– Этой малышке надо поесть чего-нибудь теплого. Она такая худенькая, просто щепочка, – сказал Кёрби. И, покраснев от смущения, он шагнул вперед с чашкой дымящегося бульона в руках.
Заметив, что мокрое полотенце соскальзывает с ее плеч, стюард поискал взглядом ее одежду, но при виде грязных отрепьев вызвался принести что-нибудь чистое. Он поставил поднос, быстро подошел к сундуку капитана и, порывшись там, вытащил рубашку. Эту рубашку он вручил капитану, который надел ее на дрожащую девушку, а затем усадил ее на койку. Сев рядом с Ри, Дайте принял из рук стюарда чашку с бульоном и обнял ее за плечи. Она отодвинулась от него с возродившейся решительностью, но Данте игнорировал это ее инстинктивное движение, только зловсше сжал губы. Обняв ее еще крепче, он поднес к ее губам ложку с горячим бульоном.
– Ешь, – резко приказал он и с облегчением увидел, что она, не сопротивляясь, проглотила превосходный отвар, приготовленный Кёрби. Глядя на бледное лицо своей пленницы, Данте испытывал непривычное чувство сострадания к этому существу, с которым так сурово обошлась жизнь; в какой-то мере испытывал он и стыд. Когда его руки впервые коснулись ее хрупкого тела, он со всей ясностью осознал, как велика его собственная сила и как легко было лишить ее жизни. Сознание того, что существуют люди столь уязвимые, столь зависимые от милосердия других, неприятно тревожило его.
И тем не менее эта жалкая оборванка унизила его, Данте Лей-топа, он не привык к такому и не склонен был ни забыть, ни простить нанесенное ему оскорбление.
– Она нашла карту, – вдруг произнес Данте, обращаясь к своему стюарду, который рассматривал девушку.
– Н-но как? – пробормотал тот, в кои-то веки не находя, что сказать. Оглянувшись, Кёрби впервые увидел лежащую на столе карту, и его глаза округлились от изумления.
– Она говорит, что хотела пить, и я склонен ей верить, хотя все это как-то непонятно, – объяснил Данте с кривой усмешкой.
– Кто она такая и зачем пришла к нам, на борт «Морского дракона»? – высказал вслух свое недоумение Кёрби. – Вы думаете, что она не за картой пришла?
– Я не знаю, что и думать, – ответил, помолчав, Данте. – Но до тех пор, пока у меня остаются хоть какие-то сомнения, я не разрешу ей покинуть корабль. Ставка слишком велика, чтобы можно было рисковать провалить все дело. Она утверждает, будто ничего не слышала не только о карте, но и обо мне. – Данте устало покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172