Элисия отчаянно сопротивлялась, угадав его намерения. Она сознавала, что на этот раз ее ничто не спасет.
— Отпусти меня! Или я закричу так, что стены обрушатся на твою проклятую голову! — грозила ему Элисия, пока они добирались до верхней ступеньки.
— Сколько угодно! Никто не посмеет вмешаться. Я здесь единственный хозяин… и твой хозяин, жена моя. У меня есть законное и моральное право делать с тобой все, что вздумается. — Он рассмеялся, и смех его показался перепуганной Элисии поистине дьявольским.
Элисия колотила его по груди и плечам. Ей удалось отвесить ему крепкую пощечину, после чего он перекинул ее на другую руку и прижал к себе так, чтобы она не могла размахнуться и лишь понапрасну вырывалась.
Пиратствующие предки маркиза, казалось, с одобрением взирали сверху на своего потомка, когда он проходил мимо с бьющейся девушкой на руках. Дьявольский огонь в его глазах был словно отблеском их славного прошлого.
— Чудовище! Ты будешь меня насиловать? Ничем иным это не будет! — звенящим от волнения голосом продолжала она. — Ты намерен принудить женщину, которой ты противен?
— Нет, Элисия, насилием это не будет, — мрачно произнес маркиз, освобождая одну руку, чтобы открыть дверь спальни. — Я сделаю так, что ты захочешь моих поцелуев и ласк, ты станешь жаждать их, умоляя меня овладеть тобой. Богом клянусь, ты будешь алкать моей любви!
Последнее, что увидела обескураженная Элисия перед тем, как он закрыл дверь, была китайская лакированная ширма. Поблескивающие, причудливо искаженные образы, тонкие красные губы, растянутые в вечной бессмысленной улыбке, черные раскосые глаза, уставившиеся холодным взглядом в пространство… Сочные краски восточных одеяний подчеркивали мертвенную бледность гладких, как маски, лиц.
Маркиз бросил Элисию на постель и принялся стаскивать с себя панталоны и рубашку.
— И не пытайся, Элисия, — предупредил он, когда девушка внезапно рванулась с кровати. — Теперь тебе не уйти.
Элисия в панике уставилась на его обнажившееся тело. Она испытывала такой ужас, что ее стало неудержимо трясти. Скатившись на пол, она кинулась к двери своей спальни, но лорд Тривейн молниеносным движением поймал ее за распущенные волосы и вновь притянул к себе.
— Трусишь, моя дорогая? Не смеешь принять вызов… Вдруг я окажусь прав? — тихо спросил он, стаскивая с нее халат. На миг она осталась в полупрозрачной ночной рубашке, которая тут же была сорвана с нее одним движением твердой руки.
Подхватив девушку, он с размаху швырнул ее на постель, последовав за ней, вминая ее в упругий матрас крепким сухощавым телом. Элисия отворачивалась от его ищущих губ, разметав волосы по подушке, пока наконец он не зажал ее лицо в ладонях и рот его не завладел по-хозяйски властно ее трепещущими губами.
Элисия почувствовала, как подступающая тьма грозила затопить сознание, как слезы увлажнили щеки… Она ждала, что жестокая сила его поцелуев причинит боль… но боли не было. Вместо этого она ощутила нежное, легкое, щекочущее покусывание вдоль контура своих губ, болезненно чувствительных от прошлых яростных поцелуев. Покусывание усилилось… нет, не больно, скорее соблазняюще. Он продолжал целовать ее, лениво исследуя ее рот, невольно открывшийся навстречу ласковым толчкам его языка, и вскоре ее дыхание стало его дыханием, незаметно слившись с ним в едином порыве.
Она чувствовала его руки, скользящие вдоль ее тела, гладящие ее медленными, завораживающими движениями. Эти руки нежнейшими прикосновениями подчиняли ее тело, отнимая у нее силы сопротивляться. Волны странных, неизведанных чувств нахлынули и окутали ее, когда он погрузил лицо в ее пушистые волосы, обматывая их вокруг шеи и плеч, привязывая шелковистыми прядями друг к другу. Медленная, нескончаемая атака продолжалась, пока Элисия не издала тихий стон. Она больше не могла сдерживаться, потеряв всякую власть над собой. Подобно искусному кукольнику, хозяину марионеток, он словно дергал за ниточки, управляющие ее движениями, и она неожиданно для себя подняла безвольные руки и обвила ими его шею, привлекая к себе, приглашающе задвигалась под ним в естественном, как сама природа, желании с наслаждением упиваться его ласками.
— Хочешь меня, Элисия? — полушепотом произнес он, покрывая ее лицо поцелуями, и замер в ожидании ответа.
Элисия повернула голову. На этот раз она искала его губы, отдаваясь ему во власть жгучим, проникновенным поцелуем, который становился все глубже и жарче, пока он не отстранился, хрипло требуя ответа:
— Ты меня хочешь? Скажи, что желаешь меня! Или я должен тебя оставить?
— Нет, — едва смогла простонать Элисия. — Я хочу тебя… Алекс.
Ее слова словно воспламенили его.
— Ах, дорогая, скоро ты на самом деле станешь моей… моей леди не только по имени. Я растопил лед, за которым ты пряталась. Неужели ты надеялась обмануть меня, когда даже волосы твои пылают огнем, а глаза бросают вызов прийти и овладеть тобой? О, миледи, скоро ты пожнешь плоды своей красоты.
— Ты — дьявол, — прошептала Элисия, сознавая, что потерпела сокрушительное поражение.
— Да, миледи… и я испытываю к тебе дьявольское желание.
Он вновь задвигался, вжимаясь в нее, раздвигая ее бедра, и вошел, сначала нежно, почти робко, пока она не ощутила резкую боль и затем нарастающее давление внутри себя. Однако казалось, что, слившись с ее телом, он полностью утратил самообладание и испытывал лишь всепоглощающую потребность удовлетворения.
Элисия лежала не шевелясь. Их дыхание слилось в одно. Его рука поднялась и обвила ее, вновь привлекая к мощной груди. Снова оказавшись под ним, она чуть напряглась, как бы сопротивляясь, но он не дал ей выбора:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107