Так почему же не поделиться с вами тем, в чем я усматриваю Божью последнюю, лучшую, царственную шутку?
Когда отец женился на моей матери, он уже был женат. Если б он формально развелся с Екатериной, расторг брак с ней до того, как венчаться с моею матерью, моя совесть была бы чиста. Но Генрих — не Софи, а наш Господь не разрешает мужчине иметь двух жен сразу.
Однако он рассуждал, как Софи. Он верил, что может лепить мир по своему желанию, актом своей воли. И кто скажет, что он ошибался? Его дети наследовали ему именно так, как он пожелал, как указал в своей последней воле. И только справедливо, по Божьим законам и в порядке старшинства, что законные дети, Эдуард и Мария, предшествовали младшей дочери, чей герб отмечен ублюдочной полосой.
Но почему же, имея власть осуществлять свою волю, он не объявил меня законной? О, что пользы упрекать его сейчас! Когда дело касается власти, фактическое обладание равносильно закону. Законно, незаконно, я владела, царствовала, правила, я передам по наследству. И на помощь незаконным, боги!.
И, если я незаконнорожденная, все, знавшие моего отца, поймут, что откуда взялось!
Господи, неужели я его любила? Ведь я же его ненавидела! Неужели во всех, кого я любила, я искала лишь его тень? Неужели я выбрала своего последнего лорда, чтоб навеки истребить в себе страх, власть этих больших, грубых, рыжеволосых верзил, от которых разит мужественностью, чувственностью, энергией?
Не думаю…
Нет, его смерть послужит лучшей, более темной цели. Пусть он разбил мое женское сердце, завтра он окажет последнюю и величайшую услугу королеве Елизавете. Пусть женщина утратила любовь, надежду, будущее. Зато королева во мне взяла верх над внутренним врагом.
Кто видел или угадал мой глубочайший замысел? Все считали, что глупая старуха увлеклась юным красавчиком, любимцем Англии, и не задавались дальнейшими вопросами. Думаю, Роберт догадывался; он единственный из моего окружения настолько поднаторел в политике, что видел скрытый замысел и прослеживал его исток до самых глубоких колодцев, что лежат под поверхностью наших мыслей.
Позволяя моему лорду расцветать во всей его задиристости, во всей его дерзости, во всей готовности бросать вызов и ставить других на место, я тем самым удерживала других моих воинственных и честолюбивых лордов в границах, которые для них установила.
А допустив — нет, я не согласна на слово спровоцировав» — его мятеж, я вместе с мятежом убила и самый дух мятежа. С его помощью я показала Сити и двору, Лондону и всей стране, Европе и всему миру, что мой народ никогда, никогда против меня не пойдет! Мы волна за волной отражали тех, кто считал, что с настоящим вождем, с настоящим претендентом на трон вся народная любовь ко мне рассыплется в прах, обратится против меня. Но раз народ не восстал даже ради любимца Англии, своего великого воителя, который взял Кадис и помочился в глаза могучему испанскому королю, значит, мой трон действительно неколебим.
Теперь мы можем трубить в трубы по всему миру, доказывать, что мое правление надежно и угодно народу, что я выиграла мир, как выиграла перед этим войну, победила Папу и Францию — Францию, которая побеждала даже великого Гарри! — расквасила нос и выпорола задницу Испании, никто из них не посмеет двинуться на нас войной.
Я смеялась. Кто знает? Очень может быть, что до конца света наши берега еще увидят испанских сватов и в крике: Испанцы!» — будет звучать не ужас, а ликование.
И теперь я могу мирно передать королевство преемнику.
Преемнику? Вы спрашиваете, кому?
Спросите себя, памятуя о моей любви к порядку и законности, предпочту я передать трон по старшей или по младшей линии? Предпочту ли я потомка какой-нибудь из этих дур, дочерей младшей сестры моего отца, всех этих тщеславных Грей, умнице и книгочею вроде меня? Не напоминайте мне о сыновьях Екатерины Грей! Я не допущу, чтоб потомки этой мерзавки сели на мое место, на английский королевский трон!
Ну же, пошевелите мозгами!
Кто это должен быть, как не наш шотландский кузен?
Яков Шестой в Шотландии, он будет Первым в нашей стране — потомок старшей сестры моего отца, которую Генрих лишил права наследовать, счастливо перескочивший через свою дуру-мамашу, жирную католическую лгунью Марию Шотландскую.
В моей долгой жизни много утешений — и прежде всего радость, что я пережила других.
Особенно ее!
Маленький шотландский король получит королевство по всем правилам и, если мой секретарь Роберт прав, перешагнет с трона на трон без всяких помех. Однако я еще не намерена умирать!
В этом, 1601 году исполнится ровно сто лет с тех пор, как маленькая арагонская инфанта Екатерина, хорошенькая, розовощекая, набожная, высадилась на английский берег будущей женой юного принца Артура.
Король Артур и королева Екатерина — как оно было бы, проживи они подольше?
Мой отец вступил на престол в девятый год шестнадцатого столетия — если я проживу еще несколько лет, можно будет сказать, что целых сто лет Англией правил один человек и его дети. Однако я многое сделала для Англии — я отдала ей все! Ради нее я так и не вышла замуж, даже за самого любимого, за Робина, ради нее я заигрывала с половиной мира и сражалась с другой половиной, ради нее уготовила моему последнему лорду его судьбу — все, все ради Англии! — не требуйте от меня большего!
А теперь взгляните за окно — светает, ночь на исходе. Сегодня Пепельная среда, день пепла, день его смерти, начало моей скорби.
Рядом с моей кроватью спят две горничные — почти девочки, на мой взгляд, когда я различаю их своим угасающим зрением! Они тихо посапывают во сне, свернувшись на тюфяках у камина рядом с комнатными собачонками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44