Она чувствовала, как пульсирует кровь под ее ласкающей рукой, как бешено бьется сердце, как все его тело пронзает дрожь, которую он уже не может сдержать. – В отличие от меня, Колтер, – прошептала она дразнящим томным голосом, гордая сознанием, что дарит ему наслаждение, – ты далеко не мягок. – Порыв страсти заставил ее приникнуть к нему губами, даря самые интимные ласки его телу.
У Колтера перехватило дух. От нестерпимого желания он вскрикнул, потянулся к ней, но она отклонила настойчивое требование, намереваясь подарить ему как можно больше наслаждения.
Кровь стучала у него в висках, напряжение становилось невыносимым. Он услышал, как зовет ее, раздираемый страстным желанием.
Неистовый призыв заставил ее обнять Колтера, и он поднял ее над своим телом. Все потаенные древние инстинкты проснулись в ней, когда она увидела его раскрасневшиеся щеки и сжатые губы, почувствовала, как до предела напряглось тело.
С возрастающим ответным восторгом она впервые наблюдала его оргазм. И в ту же секунду безумная, все отметающая волна наслаждения унесла и ее. Все завертелось в бешеном вихре, и она без сил рухнула к нему на грудь...
Откинув волосы, Колтер гладил ее лицо.
– Если я умру сегодня, – проговорил он срывающимся, хриплым голосом, – и мне предложат рай, я не смогу найти там большую радость, чем любовь к тебе.
Элизабет побледнела. Ее глаза мгновенно наполнились слезами. Ум отказывался воспринимать упоминание о смерти, но, смахнув слезы и вглядевшись в его серьезные глаза, она поняла, что ожидание смерти стало частью его жизни.
– Я испугал тебя, любимая.
– Да, – ответила она без колебания, целуя его.
– Я люблю тебя, люблю тебя, – повторял Колтер, обнимая и прижимая ее к себе. Он знал, что теперь может поделиться с ней своими мыслями. – Не страх перед смертью пугает, меня, а ложь, которую я вынужден повторять, глядя в глаза измученных войной людей, чтобы поднять их мужество и восстановить веру в себя. Я должен не замечать мольбу в глазах мальчика, который никогда раньше не покидал дома и тоскует по своей семье, мечтает, что я дам ему отпуск. Тоска и страх – постоянные спутники солдат, и я не знаю, как бороться с этим.
Элизабет взяла его руку, потерлась о нее щекой и поцеловала ладонь. Она понимала, что такое страх, но у нее не хватало мужества разделить с ним его кошмары.
– Расскажи мне, – прошептала она, понимая, что это далеко не все.
Колтер приподнял ее лицо за подбородок.
– Я рискую жизнями, жизнями других людей, мне трудно быть в ладу с самим собой, когда они умирают. – Он видел понимание в ее глазах и был благодарен за то, что в них нет жалости.
– Колтер, эти чувства не делают тебя слабее, они делают тебя сильнее. – Элизабет не могла сдержать слез, ужаснувшись страшному опыту, который принесла ему война, и понимая: то, что он доверил ей свои сокровенные мысли, связало их еще сильнее.
– Вот почему мне так нужна твоя любовь, – проговорил он, выпив слезы с ее щек. – Мне нужно знать, что ты ждешь меня, что ты в безопасности и подаришь мне несколько часов мира и любви...
Он дал ей выплакаться за них обоих. То, что он разделил с ней сжигающие его мысли, которыми никогда ни с кем не делился, каким-то странным образом успокоило его. Ее любовь, ее сострадание будут теперь талисманом, охраняющим его от страшных кошмаров и страхов, которые мучают его по ночам. Воспоминание о времени, проведенном с Элизабет, станет согревать и охранять его.
Она постепенно успокоилась, но он еще долго не выпускал ее из своих объятий, пока звуки пробудившегося дома не проникли в комнату. Вскоре он услышал, как Рут уговаривает Николь не будить маму. Раздираемый противоречивыми желаниями: побыть несколько лишних минут с Элизабет и увидеть дочь, – Колтер, наконец, поднялся.
Элизабет взглянула на него сонными, еще влажными от недавних слез глазами.
– Лежи, любимая, отдыхай. Я сам займусь Николь, – сказал он, направляясь в гостиную забрать одежду.
Она хотела остановить его, но слова замерли у нее на губах. Николь и Колтер нуждаются друг в друге и должны хоть немного побыть вдвоем.
Со вздохом она прилегла на подушку, еще хранившую отпечаток его головы, и тихо улыбнулась, вдыхая слабый мужской запах. Война, Элма, пропавший без вести муж – все отступило. Она спала, слыша сквозь сон светлый, веселый смех Николь и Колтера.
Был уже почти полдень, когда поцелуи вырвали Элизабет из сна. Она сонно улыбнулась, открыла глаза и остолбенела: ее щеки были зажаты между двумя парами губ. Одни были мягкие и липкие от джема, другие окружены щетиной. Желая поддразнить их, она закрыла глаза и вжалась в подушку. Послышался шепот Николь:
– Наша леди не хочет просыпаться. Колтер начал потихоньку щекотать Элизабет, и она, не выдержав, взвизгнула и прыснула от смеха.
И вдруг сообразила, что, пока спала, Колтер вернулся и ухитрился надеть на нее сорочку.
– Спасибо, – прошептала она с улыбкой.
– Мадам, это доставило мне удовольствие. – Его улыбка была откровенно чувственной, глаза вызывающе поблескивали. Молодая женщина отвела глаза, переключив внимание на дочь. – Трусиха, – прошептал он ей прямо в ухо и засмеялся.
Николь начала прыгать на кровати, волосы ее были растрепаны, щека и платье вымазаны мукой – все старания Рут, чтобы девочка была аккуратной, пошли насмарку.
– Мы играли, мама! Мы играли в самые лучшие игры. Иди поиграй с нами! – требовала она, дергая мать за руку.
Лицо Колтера наклонилось над Элизабет.
– Да-да, мама, поиграй с нами в лучшие из игр, – поддразнил он с многозначительной гримасой. Комизм ситуации усиливала полоска муки, пересекающая его бровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65