А потом сглотнула горький вкус реальности, подступивший к горлу. Глава 17 Если бы Артур не знал, что этого не может быть, он готов был бы поклясться, что они все еще в Шотландии. Процедура найма подходящего экипажа оказалась почти такой же вульгарной здесь, как и покупка лошади в Северном нагорье. Артур от всей души надеялся, что Алекс не делал за последние недели никаких серьезных капиталовложений наличными, потому что, похоже, он потратил целое состояние, с тех пор как отправился устраивать дела Филиппа.И словно с него недостаточно было дурацких осложнений на этот день, извозчику не очень-то пришлась по душе идея отправиться в Лонгбридж.— На дорогах у нас очень уж грязно, милорд, — пробурчал он, теребя шапку. — У нас тут ужас, сколько было дождей. Может, вам лучше поехать на юг?Неужели вся Англия спятила за время его отсутствия? Когда это наемный извозчик вступал с ним в пререкания?— Я совершенно уверен, что мне не нужно на юг, — процедил он надменно, — точнее, я в этом непоколебимо уверен. А теперь, сэр, если вам угодно оказать мне величайшую любезность покончить с разговорами, я буду вам весьма признателен!Извозчик, нахмурившись, надел шапку.— Говорю же, грязно, — пробормотал он себе под нос, уселся на свое сиденье и добавил к сказанному еще что-то такое, чего Артур не разобрал, но что прозвучало достаточно язвительно.— Я прекрасно вас слышу! — заявил ему Артур, влезая в фаэтон. Захлопнув дверцу, он с рассерженным видом опустился на скамью напротив Керри.Но достаточно было один раз взглянуть на нее, чтобы Артур забыл о своем раздражении.— Можно подумать, что наш извозчик питает особое отвращение к дорожной грязи. Остается только удивляться, зачем он вообще стал извозчиком, — хмыкнул он.Керри молча улыбнулась и посмотрела в мутное серое окно.Артур нахмурился — еще два дня назад Керри засмеялась бы. Эта молчаливость появилась у нее, когда он сказал, что они входят в кингстонскую гавань. Он вообще-то не очень разбирался в изменчивых женских настроениях — и не имел к этому склонности, — но тогда он это заметил и предположил, что ее грусть связана с воспоминаниями о Шотландии — и о Томасе. На протяжении последних нескольких дней она не один раз вслух высказывала тревогу о своем родственнике. Правда, Артур считал, что эти тревоги — непоправимая растрата хорошего настроения; кто-кто, а уж Томас, этот грубый осел, проложит себе дорогу в жизни. Черт побери, Артур не удивился бы, если бы узнал, что этот упрямый осел добыл себе славу и состояние какой-нибудь жуткой выдумкой. У мужчин вроде Маккиннонов всегда так получается…— А ваш друг граф, он, правда, не сочтет, что я бесцеремонна?Тихий голос Керри оторвал Артура от размышлений; он заметил озабоченное выражение на ее лице и успокаивающим жестом положил руку ей на колено.— Поверьте мне, Олбрайт с радостью нас примет.Керри окинула взглядом свою поношенную черную юбку и нахмурилась.И вдруг Артур все понял и впервые в жизни пожалел, что в его распоряжении нет целого королевства — или больших денег под рукой, — чтобы предоставить Керри возможность выбрать себе платья, драгоценности и обувь прямо здесь, в этой малонаселенной области Англии. Он был готов на все, лишь бы порадовать ее, лишь бы на лице ее вновь появилась веселая улыбка.Конечно, он дарил безделушки своим любовницам или делал им маленькие подарки, чтобы пригладить взъерошенные перышки, когда они начинали высказывать свое недовольство его отношением к ним. Но никогда еще ему до такой степени не хотелось положить к ногам женщины весь мир, никогда еще не ощущал он такой жгучей потребности сделать женщину счастливой. И никогда еще он не признавался себе, что абсолютно не способен это сделать. Потому что, каким бы влиятельным человеком он ни был, какими бы возможностями ни обладал, сейчас это не имело значения, ибо у него при себе осталось так мало денег, что и говорить о них не стоило, и он знал, что их примут в Лонг-бридже в том виде, в каком они предстанут перед его друзьями. Или не примут… Артур понятия не имел, как он поступит, если Лилиане не понравится их вторжение в ее дом — неожиданное и неуместное. Больше того, он сознавал, что способность сомневаться абсолютно во всем за последнее время стала для него привычной.Вот что, значит, связаться с Керри Маккиннон.
К тому времени, когда они добрались до подъездной аллеи длиной в милю, ведущей к имению Лонгбридж, Артура уже перестало заботить, в каком виде они предстанут перед Олбрайтами и вообще перед всем дурацким высшим обществом. Дважды они увязали в грязи, и ему приходилось вместе с кучером толкать экипаж. Снова пошел холодный дождь, и он промок до костей. Никогда в жизни он не был таким измученным, озябшим и изголодавшимся, как в этот день, и ей же богу, Эдриену Спенсу, так или иначе, придется их принять.Естественно, извозчик отказался ехать дальше, когда начался ливень. Вследствие чего Артур и Керри стояли в массивных кирпичных воротах под почти не защищающим от дождя навесом, пока дождь не стих. То есть почти стих. Поскольку Артур уже смирился с мыслью, что солнце навсегда спряталось за тучами, он взял их сумки, изобразил на лице улыбку — ради Керри — и направился по раскисшей дороге к дому, с трудом вытаскивая ноги из грязи. Этот отрезок пути отнял у них последние силы, но Керри ни разу не пожаловалась и не заявила, что больше не в состоянии идти. Характер у нее сильный, в этом ей не откажешь, более сильный, чем у него, потому что он уже готов был сесть у дороги и захныкать, как дитя.Они шли, пока не оказались у огромного навеса, предохраняющего массивные дубовые двери Лонгбриджа от дождя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107