Он знал, что эти жернова раздавят их, если им позволить. В сложившейся ситуации для них обоих не было другого выхода.Сильный дождь обрушился на Лондон в день их свадьбы. Клодия сидела в ландо напротив отца, избегая его взгляда. В желудке у нее все переворачивалось при каждом рывке кареты. Уже который день она терзалась сожалениями и раскаянием.Она взглянула на серое небо над крышами домов, в тысячный раз недоумевая, почему позволила уговорить себя. «К сожалению, единственное, что я могу сделать, – это жениться на тебе. Нам совершенно незачем страдать из-за нашей глупой ошибки». Ей ни за что не вынести этого. Закрыв глаза, Клодия с трудом сдерживала слезы.Карета замедлила ход.– Взбодрись. Мы приехали, – резко сказал ей отец.Клодия вздрогнула при виде собора. Группа мужчин толпилась у входа, под навесом. Граф, естественно, настоял на присутствии не менее двух десятков именитых гостей, чтобы те засвидетельствовали «скромную семейную» свадьбу. Он полагал, что это создаст впечатление того, что все это давно планировалось, но мысль была нелепой – весь Лондон знал, что ее вынуждают к этому браку, что это публичное и пожизненное наказание за ее ошибку.– Ну же, перестань, у тебя глаза на мокром месте. Хватит! Она скользнула взглядом по бесстрастному лицу отца.Чего он от нее ожидал – что она весело защебечет, словно счастливая невеста? Честно говоря, она никогда не считала его особенно сентиментальным, но безразличие отца в последние дни граничило с бессердечием. Неужели он не понимает, как ей тяжело? Как унизительно, когда тебя силой вынуждают на союз с таким человеком, как Кеттеринг!– Ты любил маму? – вдруг спросила Клодия.С таким же успехом она могла бы спросить, не предавал ли он когда-нибудь короля.– Что? – изумился он.– Ты любил маму? – снова спросила она, поражаясь тому, что никогда раньше не задавала ему этот простой и главный вопрос.Не замечая открывшейся двери, граф смотрел на нее так, словно она потеряла рассудок.– Любил? – повторил он, будто это слово причиняло ему боль. – Что за вопрос, Клодия? Сейчас вряд ли время и место...– Папа, прошу тебя! Просто скажи: ты любил ее?Он помрачнел, нахмурился и рассеянно провел рукой по шейному платку. Взглянув на лакея, стоявшего у открытой двери, сказал:– Одну минуту, Стрингфеллоу, – и жестом велел тому удалиться.Он долго молчал, прежде чем заговорить.– Как и большинство браков в нашем кругу, наш союз был заключен семьями. Мы почти не знали друг друга. Однако я очень уважал твою мать. Я, пожалуй, даже стал дорожить ею после первого года брака, когда она носила ребенка. Но было бы неправдой сказать, что я любил ее. И ты не должна тревожить себя подобными идеями, Клодия. Любовь едва ли необходима для удачного брака. Я даже полагаю, что со временем она приносит вред супружеским отношениям. Любовь – словно хорошее вино, которое со временем превращается в уксус. Главное – питать к мужу глубокое уважение. Если будешь ему покорна, дружеское партнерство поможет тебе продержаться.Клодия, открыв рот, смотрела на отца, испытывая одновременно и ужас и удивление. Неужели возможно, чтобы он, достигнув с женщиной вершины интимных отношений – рождения ребенка, – считал эти отношения всего лишь дружеским партнерством?– Так, через минуту-другую ты уже должна стоять у алтаря. – С этими словами он распахнул дверь и быстро вышел из кареты.Клодия не в силах была даже пошевелиться. Через открытую дверь она видела собор и мужчин, с любопытством посматривавших на карету. В желудке у нее снова все всколыхнулась, и она подумала, какую историю раздули бы сплетники, если бы ей стало плохо прямо у алтаря. Однако времени на размышления не было, потому что седая голова отца снова нырнула в карету и выражение его лица ясно говорило о том, что он крайне раздражен.– Хватит, Клодия! – хрипло прошептал он. – Ты же знаешь, что посеешь, то и пожнешь. Пойдем же!Небольшая толпа, собравшаяся у входа в собор, расступилась, пропуская их. Взоры присутствующих обратились к ней. Некоторые бормотали поздравления, и отец отвечал на них с прирожденной непринужденностью. Юджиния, Энн и Софи с нетерпением ожидали их. Клодия не проявила никакого интереса к планированию свадьбы, безжизненно подчинившись неутомимой энергии Юджинии и способности Энн помнить обо всех мелочах. Она взглянула на Софи – глаза у той были красными, словно она плакала, губы плотно сжаты.Клодия, сняв накидку, вдруг засмущалась и посмотрела на свое платье из серебристого бархата с верхней юбкой из тончайшего прозрачного шифона, отделанного крошечными стразами, отражавшими свет свечей в церкви. Оно было слегка тесно в груди и талии, очевидно, она поправилась с тех пор, как последний раз надевала его несколько лет назад на очень важный бал, куда сопровождала отца, – тот самый бал, на котором Филипп закружил ее в вальсе. С тех пор она ни разу не надевала платье, но сейчас оно оказалось вполне уместным для венчания.– Пора, – пробормотал отец и крепко взял ее за локоть, словно опасаясь, что она может убежать. Энн вдруг засуетилась – выстроив всех, прошептала последние указания на ухо Софи, прежде чем практически вытолкнула ее из-за ширмы, отделявшей вход от главного придела.Затем Юджиния, заключив на мгновение Клодию в медвежьи объятия, вышла на дорожку, ведущую к алтарю. Граф молча взял руку дочери, положил на свою и шагнул вперед.Паника в груди Клодии устремилась вверх, к горлу, она споткнулась и успела выпрямиться в тот момент, когда отец шагнул на дорожку, ведущую к алтарю.Море людей всколыхнулось, все встали. А взор Клодии вдруг затуманился – возможно, слезами страха, – и она судорожно попыталась сосредоточить взгляд на каком-нибудь предмете, чтобы не видеть всех этих лиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97