– Не знаю.
– А кто знает?
– Вы могли бы узнать в территориальной полиции Брума,. но это напрасная трата времени. У них куча своих проблем.
– Где находится тело?
– В Бруме. Кремация должна состояться завтра утром, – почти всхлипнула Ханна.
Арчер взглянул на часы. Надо спешить, если он хотел увидеть тело.
– Вы скучаете по нему? – вдруг спросил он и сразу пожалел об этом.
Ханна засмеялась, потом зажала рот ладонью, словно пытаясь затолкать смех обратно. Но мысль, что она бы могла скучать по Лэну, такому, каким он стал, была слишком абсурдна, и ей не удалось подавить смех.
Арчер молча наблюдал за истерикой. Он даже похолодел, когда смех неожиданно оборвался и наступила тишина.
«Брат, что ты сделал с невинной, воспитанной миссионерами женой?» – подумал Арчер, не имея права спросить у Ханны.
– Я оплакиваю человека, за которого вышла замуж, – наконец выговорила она. – Я скучаю по человеку, который мог смеяться, но он умер семь лет назад, а человека, который занял его место, я не могу ни любить, ни оплакивать. Он сам отучил меня.
– Что вы имеете в виду?
– Лэн дошел до того, что стал ненавидеть меня так же сильно, как любил свои жемчужины, а любил он их больше, чем мои родители Бога. Лэн отучил меня любить его и заботиться о нем. – Она взглянула на Арчера. Глаза были холодными. – Если вас это шокирует, то извините.
– Нет, не шокирует. Я знал сводного брата лучше, чем вы.
Арчер хотел спросить, почему Ханна не бросила Лэна, однако и на это он не имел права. Его вопрос не относился к смерти Лэна, а он здесь по единственной причине – расследовать обстоятельства его смерти.
– У вас есть соображения, из-за чего убили вашего мужа?
– Из-за жемчужин.
– Алчность?
– Алчность. Деньги. Власть. Может, его убили, потому что представилась возможность.
– Не знаете кто?
Ханна много раз задавала себе этот вопрос, но ответа не нашла.
– Я знаю только, что не убивала его и вы не убивали его. А кроме нас, есть множество людей, которые ненавидели Лэна.
– Почему вы думаете, что я не убивал его?
– У вас не было оснований.
Арчер смотрел на ее короткие, с золотистым отливом, волосы, искрившиеся, как мечта, на длинные, густые темно-шоколадные ресницы, которые оттеняли глаза неописуемого цвета, сходного с темным спектром радуги. Плотно сжатые губы выглядели слишком бледными, однако ничто не могло скрыть их многообещающей чувственности. Что касается остального… Ханна была высокой, стройной и, несмотря на полную грудь, оказалась даже более прекрасной, чем он ее помнил.
Если бы Арчер знал, что все так случится, он сразился бы насмерть с Лэном Макгэрри и обязательно бы одержал победу. Но Ханна тогда смотрела на Лэна с уважением, даже с почтением, и он решил, что брат нуждался именно в такой женщине, способной залечить его душевные раны. Вспомнив о собственной наивности, Арчер искривил губы в мрачной усмешке. Не было оснований убить Лэна? Как бы не так.
– Вы даже не подозреваете, насколько ошибаетесь, Ханна.
Она вздрогнула, увидев выражение его лица. Сейчас он напомнил ей мужа. Такой же опасный, сдержанный, жестокий.
– Но в одном вы правы. Я не убивал Лэна. А где были вы, когда он умер, миссис Макгэрри?
Она смело встретила холодный взгляд Арчера.
– Я не убивала Лэна.
– У вас был мотив, к тому же более основательный, чем у других людей.
– Если бы я хотела взять на душу такой грех, то просто ушла бы от него.
– Как это понимать?
– Ненависть ко мне помогала ему жить. А любовь к жемчужинам почти спасала его от помешательства.
– Почти, – тихо повторил Арчер, домыслив несказанное. Уже десять лет назад Лэн начал пропадать. То ли от ярости, то ли от выпивки, то ли от скряжничества. Или от своего увечья.
– И все же вы остались с ним. Вы либо очень смелы, либо очень глупы, Ханна.
– Ни то ни другое. Жизнь проходит день за днем, капля за каплей, словно вода, долбящая камень, и ты не замечаешь постепенных изменений. Только через годы. – Ханна потерла воспаленные глаза. – Что же до прочего… Никто не заслуживает всего хорошего или плохого, что встречается на его пути. День за днем. Ты просто берешь это таким, как оно есть.
– Отголоски миссионерского воспитания?
Она пожала плечами.
– Я уже не благодарю Господа за хорошее и не стыжусь греха за плохое. Я просто… – Ханна умолкла.
– Выживаете, – закончил Арчер.
– Да. А что же еще?
– Все.
– Для некоторых, возможно. Только не для меня.
В ее голосе не было ни жалости к себе, ни злости. Она принимала мир таким, как он есть, и черпала из него силы. Чтобы выжить. Хотя Лэн почти уничтожил ее.
– Чего вы хотите от жизни? –вдруг спросил Арчер.
– То, что заслужила. «Черную троицу». Ню чтобы вернуть ее, я… мы… должны отыскать убийцу Лэна. Тот, кто убил его, забрал жемчужины. Если вы поможете их найти, я отдам вам половину денег, которые получу за «Черную троицу».
Слушая Ханну, он размышлял, кто еще мог знать о них, кто убил Лэна, чтобы завладеть ими, и кто готов на новое убийство, чтобы их сохранить.
Ханна собрала тарелки, отнесла их в раковину, а когда снова подошла к столу, Арчер спросил:
– Что такое «Черная троица»?
– Ожерелье из трех нитей черных жемчужин. Стоит три миллиона американских долларов.
Арчер тихо присвистнул. Баснословная цена, редкое украшение может стоить таких денег, тем более после того, как австралийцы научились у таитян выращивать большие черные жемчужины.
– Неужели три миллиона? – переспросил он.
– Как минимум, – спокойно ответила Ханна. – Самая короткая нить – двадцать дюймов в длину, двенадцатимиллиметровые жемчужины. Средняя – двадцать два дюйма с четырнадцатимиллиметровыми, а самая длинная – двадцать четыре дюйма с шестнадцатимиллиметровыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98