– Как ты считаешь, Красавчик? Утихнет у Бича злость раньше, чем изведет все бревна на дрова?Красавчик зевнул.– Ты прав… У него хватит злости, чтобы вырубить весь несчастный лес…– Это точно.Шеннон подпрыгнула, услышав рядом голос Бича, Она обернулась, вспыхнув оттого, что были подслушаны ее слова.Бич стоял, уперевшись руками в подоконник, и улыбался. Ответная улыбка Шеннон была красива, словно солнечный восход в неведомой стране.«Сладкая девочка, не улыбайся мне так! Иначе все мои благие намерения пойдут прахом!»– Означает ли это, что ты простила меня? – тихо спросил Бич, зная, что этого не следует делать, но не в силах совладать с собой.– Простила тебя? За что?– За то, что обучал Красавчика хорошим манерам и забыл о своих.– Я не сержусь из-за Красавчика.– Ты меня не проведешь. Я видел, как ты наставила на меня заряженный дробовик со взведенным курком.Вначале Шеннон решила, что Бич просто дразнит ее. Но его серебристые глаза смотрели вполне серьезно. Она вдруг рассердилась.– Я собиралась пристрелить Красавчика, – резко сказала она.– Что? – потрясение спросил Бич.– Я думала, что он загрызет тебя. Ты не двигался, был в крови, и мне показалось, что он вонзил зубы тебе в горло.Перед ее глазами вновь возникла та ужасная сцена. Шеннон отвернулась от Бича.– Поэтому я схватила дробовик, – четко произнесла она.– Чтобы спасти мне жизнь?– Не стоит так удивляться, – сказала Шеннон сквозь зубы.Но Бич все еще не мог оправиться от потрясения. Он знал, как любила Шеннон своего грозного пса. Он понимал также и то, что безопасность Шеннон в значительной мере зависит от Красавчика.И тем не менее она готова была пристрелить собаку, чтобы спасти жизнь человеку, который ровным счетом ничего ей не обещал.– Понимаю, – протянул Бич.– Неужто? Это будет, пожалуй, с тобой впервые.– Шеннон вдруг поймала себя на том, что говорит с раздражением.– Прости, – пробормотала она. – Не знаю почему, но я стала страшно раздражительной в последнее время.– А я знаю. Это оттого, что ты мечтаешь о ком-то, а спать тебе приходится одной.– Тогда не понять, как любовные пары могут вы нести период ухаживания.Бичу не удалось сдержать улыбки. Он не удержался также и еще от одного искушения. Не спеша пролез через открытое окно и провел руками по пышным волосам.Шеннон вздрогнула.– Мы все вынесем, сладкая девочка.– По той причине, что неприкаянные странники не ухаживают за сверхнаивными вдовушками, – строптиво сказала Шеннон, освобождаясь от его рук. – Заходи, если готов. Бисквиты сейчас поспеют.Пока Бич мыл руки, Шеннон заглянула в кладовку. Продукты, которых должно хватить на месяцы, таяли с поразительной быстротой.«Господи, этот человек ест за троих. Правда, он и работает за шестерых».Она закусила губу. Бич снабжал ее мясом и рыбой, она рвала в лесу зелень, но муку не добудешь в лесу. Как и на лугу. То же самое можно сказать о бобах, яблоках, рисе, соли и других не менее необходимых продуктах. Не говоря уж о такой роскоши, как кофе и корица.– Нужно сходить в Холлер-Крик и купить еще, – пробормотала она, закрывая шкафчик.«Конечно. Только чем я буду платить?»Шеннон подумала о жалкой сумме в старом кошельке, спрятанном в пещере. Это был последний запас золота, оставшийся от Молчаливого Джона. Когда он кончится, Шеннон окажется в таком же положении, как оказалась в тринадцать лет, – без денег, совершенно одинокой, никому ненужной.«Нет! Я не трону это золото. Уж не в таком я отчаянном положении сейчас».Но Шеннон опасалась, что все-таки скоро окажется в безвыходном положении.Когда она израсходует то, что осталось от Молчаливого Джона, ей придется рассчитывать лишь на собственные силы и научиться самой добывать золото. Хотя пока что ее успехи в этом деле были даже меньше, чем в охоте на дичь и оленя.Решительно закрыв дверцы шкафчика, Шеннон повернулась спиной к пустым полкам. Она встретилась со взглядом Бича, стоявшего в нескольких футах от нее.– Я завтра отправлюсь в Холлер-Крик, чтобы подкупить продуктов.– Спасибо, но не стоит этого делать. Ты и без того много привез.– Я почти все съел сам.– А для кого ты колешь дрова? – спросила Шеннон. – Кому утеплил хижину? Чьего мула подковал? Мне в пору платить тебе за работу.– Я пока не заработал.– Ты заработал пищу, деньги. Ты работаешь без роздыха.– Я люблю работать.– Я найду способ заплатить тебе.– Я не возьму от тебя денег.– Но ты их заработал! – настаивала Шеннон.– Нет.Это слово было произнесено так, что Шеннон показалось, будто она натолкнулась на гранитную стену.– Ты упрям как мул, которого подковал.– Спасибо. То же самое я могу сказать и о тебе. Но я все же переупрямлю тебя, вдовушка! Можешь не сомневаться в этом!Шеннон почувствовала раздражение:– Нет, вечный странник. Я могу не сомневаться лишь в одном: однажды утром я проснусь, а ты будешь уже далеко отсюда. Разве что ты переупрямишь меня чуть раньше, но в этом я сомневаюсь.Шеннон обошла Бича и начала накрывать на стол. Он молча наблюдал за ней серыми со стальным отливом глазами.Они хранили молчание, пока не завершили завтрак.– И где же ты работал, с тех пор как стал странником? – нарушила затянувшуюся паузу Шеннон, допив кофе.При слове «странник» рот у Бича вытянулся. Он не мог понять, почему в устах Шеннон это слово приобретало какой-то обидный оттенок.– Работал как погонщик, моряк, топограф, джакару, учитель, наездник, – сдержанно ответил Бич. – Ты можешь назвать и другие профессии – скорее всего я их тоже примерил к себе.– Что такое «джакару»?– Австралийский ковбой.– Вот оно что. – Шеннон нахмурилась, затем спросила:– А ты когда-нибудь искал золото?– Было и такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98