— Сюда.Он остановился около своей комнаты и позволил Алатее, нажав на ручку, широко распахнуть дверь. Без малейшего смущения она вошла первой и, подойдя к широкой кровати, заставила его сесть. Ловкие пальцы быстро развязали импровизированную повязку, после чего Алатея нетерпеливо посмотрела на дверь.— Да где же этот малый?— Думаю, он появится здесь через минуту-другую.Габриэль уже избавился от своего фрака, и Алатея заставила его лечь, а потом деловито принялась за манжеты рубашки, быстро расстегивая их.Габриэль старался скрыть улыбку. Интересно, как далеко она зайдет, если он ей это позволит?— Тебе больно?Габриэль покачал головой:— Нет.Он заглянул ей в глаза, стараясь понять, что отражается в них — только беспокойство или скрывающаяся за ним любовь.Его наблюдения прервал явившийся наконец Чанс — с одной руки его свисало полотенце, в другой он держал баночку с мазью, а миску с водой каким-то образом удерживал запястьями.— Это все, что вам нужно, миледи?— Да. — Алатея одобрительно кивнула. — Только подвиньте стол поближе, и лампу тоже.— Ого, сколько крови!Чанс тут же исполнил ее приказания.— Может быть, вам нужен коньяк, чтобы промыть рану?Она подняла голову:— Отличная мысль! Несите скорее!Внезапно ей на глаза попался графин, стоящий на туалетном столике.Габриэль оцепенел.— Нет! Только не это…— Ну-ка, Чанс, несите его сюда!Габриэль с ужасом наблюдал за Чансом, который стрелой бросился к туалетному столику и тотчас же вернулся с графином, наполненным прекрасным старым французским коньяком.— Право же, этого не требуется…— Успокойся! — Алатея строго посмотрела на него. — Я все время боюсь, что у тебя начнется жар. Пожалуйста, предоставь мне и Чансу позаботиться о тебе. — Произнося это, она была убийственно серьезна.Габриэль сжал губы и кивнул.В течение следующих пятнадцати минут он мужественно переносил совместные старания Чанса и Алатеи причинить ему как можно меньше боли.Молча сидя на кровати, Габриэль пытался не расчувствоваться, видя их беспокойство, волнение, доброту и любовь. Это было приятно, даже несмотря на отчетливое ощущение, что он их обманывает.С помощью Чанса Алатея сняла с Габриэля рубашку, потом очень осторожно обработала рану, по-видимому, ничуть не смущаясь видом его обнаженной груди. Габриэлю очень хотелось переменить положение, двинуться, прикоснуться к ней, но только не при Чансе.Ему было приятно, что, несмотря на все испытания, которые выпали сегодня на долю Алатеи, его три цветка все еще держались — в ее прическе, и он не собирался вынимать их.Пока она возилась с его рукой, он размышлял над тем, как лучше выманить у нее обещание, которое ему так хотелось услышать.Алатея придвинулась ближе, и Габриэль ощутил тепло ее груди в нескольких дюймах от своего лица. Он старался не дышать, пока она обследовала шишку у него на голове.— Размером с утиное яйцо, — сообщила Алатея, приходя в ужас.Габриэль закрыл глаза, пытаясь сдержать стон. К счастью, прохладная влажная ткань, которую она положила ему на голову, смягчила боль. Но было только одно средство, способное излечить его от боли в паху. Когда наконец она начала бинтовать ему руку, Габриэль перехватил взгляд Чанса, и тот, мгновенно поняв его, поспешно собрал грязную одежду, полотенца и покинул комнату.Щелчок захлопнувшейся двери удачно совпал по времени с окончанием перевязки. Алатея осторожно потрогала свое творение.— Ну вот, — сказала она, поднимая глаза. — Теперь ты можешь отдохнуть.— Еще нет. — Руки Габриэля сомкнулись у нее на талии, он потянул ее к себе и уложил рядом на постель. Ее изумленное восклицание было заглушено поцелуем, когда он повернулся, перекатился на широкой и мягкой постели и она оказалась прижатой к ней навалившимся на нее телом.— Осторожнее! Твоя рука!— Она в полном порядке!Алатея замолчала и некоторое время не двигалась.— Что ты хочешь этим сказать?— Ничего. Я ведь пытался тебе объяснить — это просто царапина, поверхностный порез. Не похоже, что мне суждено умереть от него.Она недоверчиво нахмурилась.— Я думала, это опасно.— Знаю. — Склонившись к ней, Габриэль нежно поцеловал ее в губы. — Но ведь это же было очевидно.Ее длинное гибкое тело, подрагивавшее под ним, вызвало волну непреодолимой жажды обладать ею. Собственнический инстинкт, желание и еще какие-то более сложные чувства, которые Габриэль не смог бы выразить словами, захлестнули его.Все еще хмурясь, Алатея попыталась защититься, выставив руки.— Но ведь тебе, должно быть, больно. И еще у тебя болит голова.— Болит, но не голова.Габриэль чуть изменил положение, и Алатея почувствовала, как крепко прижаты к ее телу его бедра и отвердевшая плоть.Ее глаза широко раскрылись, и она шевельнулась, будто собиралась укачать его. Она согласилась. Обращенный к нему взгляд был воплощением женственности и самоотречения.Неожиданно она села на постели.— О, вы, мужчины! Неужели вы все такие?— Если ты имеешь в виду Кинстеров, то да!Габриэль повернулся на бок и теперь смотрел, как она развязывает ленты и расшнуровывает корсаж. Она снова сделала нечто непредсказуемое, чего он не ожидал, и ему ничего не оставалось, как только предложить свою помощь. Он потянулся к ее шнуркам и лентам:— Нет, позволь мне!Совсем недавно, предаваясь фантазиям, Габриэль представлял, как будет снимать с нее это бело-золотое платье. В нем Алатея виделась ему некоей языческой жрицей, объектом поклонения. Спустив платье с ее плеч, он принялся умащивать ее кожу поцелуями, впав чуть ли не в молитвенный экстаз. Его губы скользили, не пропуская ни дюйма шелковистой кожи.Алатея вздрогнула, затрепетала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95