Ясно было одно: графиня не привыкла к ласкам. Только поцелуй и ничего больше — им он должен был удовольствоваться, чтобы этот поцелуй оставил в ней след, воспоминание.Габриэль стремился успокоить ее, усыпить, довести до такого состояния, когда она сама пожелала бы уступить и узнать больше о самой себе.Когда ее губы робко и нерешительно раскрылись навстречу ему, он почувствовал, что осада его увенчалась успехом, но действовал очень осторожно и не пытался воспользоваться своим преимуществом слишком стремительно — он смаковал каждый сладостный момент ее податливости, как смакуют драгоценное вино, как любуются бесценным камнем в ожерелье.Когда она робко прикоснулась языком к его языку, он в ответ принялся ласкать ее, медленно, нежно, и от этого у него закружилась голова.Она вся была, как изысканное выдержанное вино, которое не опрокидывают одним глотком, а пьют медленно, наслаждаясь его восхитительным вкусом.Наконец экипаж, прогромыхав, завернул за угол, и Габриэль отстранился от нее. Грудь его полнилась неизведанными чувствами, он смотрел на ее губы — они были нежно-розовыми и слегка припухшими.— Теперь, когда мы узнали адрес Суэйлза…Ее губы приоткрылись, возможно, в знак того, что она не возражала бы против дальнейшего обмена ласками. Габриэль не стал долго раздумывать и снова принялся ее целовать.Ему пришла в голову неприятная мысль о том, что близится разлука — до Брук-стрит оставалось уже не так далеко, а она поддавалась его ласкам не так легко, как бы ему хотелось, а скорее робко, инстинктивно делая шаг за шагом. Видимо, никогда прежде ее не целовали с такой страстью, и до этой минуты она еще не пробудилась для любви.Габриэль крепко сжимал ее в объятиях, не давая ей возможности уклониться — его поцелуи становились все требовательнее.Он мог бы увлечь ее по этому пути много дальше, если бы у них было время, но экипаж замедлил движение, потом остановился, ему пришлось выпустить графиню. На одно мгновение, когда их дыхание смешалось, у него возникло искушение сорвать с нее вуаль, но он отдернул руку и опустил вуаль так, что она полностью закрыла ее лицо. Наступит момент, когда эта женщина сама откроется ему, и сделает это добровольно. Тогда он насладится этой минутой в полной мере.Когда он выпрямился, она бессильно упала на сиденье и попыталась заговорить, но не могла из-за сильного волнения.— Мистер Кинстер…— Меня зовут Габриэль.Несмотря на непреодолимое препятствие в виде густой вуали, их глаза встретились. Она смотрела на него, грудь ее высоко вздымалась под плащом.— Я подумала о нашем следующем шаге.Его взгляд остался тверд.— Доверьтесь мне. Я знаю, что делать.Он ждал ее ответа, но она молча продолжала смотреть на него. Тогда он, склонив голову, сказал:— До нашего следующего свидания.Габриэль взялся за дверцу экипажа.С минуту графиня раздумывала, потом сказала:— Я свяжусь с вами через день или два.Она все еще тяжело дышала. Габриэль улыбнулся торжествующей улыбкой победителя:— Итак, до встречи.Он открыл дверцу и, шагнув на мостовую, подал знак кучеру.Экипаж двинулся дальше. Габриэль некоторое время смотрел ему вслед, потом повернулся и поднялся по ступенькам своего крыльца, чрезвычайно довольный проведенной ночью. Глава 4 Никогда прежде Алатея не чувствовала такого волнения.Облокотившись о край обеденного стола, она пыталась привести в порядок мысли.Это оказалось нелегкой задачей, так как чувства ее все еще находились в полном смятении.Какой же наивной она была, если вообразила, что этот их первый поцелуй не возымеет последствий. Нечего сказать — скрепление договора! Ей не пришло в голову, что, не встретив сопротивления с ее стороны, он попытается повторить это, и вот теперь ее охватило никогда прежде не изведанное беспокойство. Одно только воспоминание о поцелуе, вернее, поцелуях прошлой ночи полностью лишало ее способности рассуждать здраво. Однако одно заключение, к которому она пришла, было совершенно ясным и недвусмысленным — Габриэль считал ее опытной дамой, с которой мог себе позволить поразвлечься. Но она такой не была. Пока еще он не заподозрил этого, но как долго еще ей удастся держать его в заблуждении и расплачиваться с ним невинными поцелуями, лишая его вознаграждения, на которое он, очевидно, рассчитывал?Хуже всего было то, что он вырвал у нее из рук инициативу, и теперь только Господь Бог знал, куда приведет ее так хорошо продуманный план.Ей следовало бы предвидеть все, что последует, и взять ведущую роль на себя. В их детских играх он всегда был лидером, но теперь они уже не дети, а за последние десять лет Алатея привыкла командовать, так что перейти на роль ведомой ей вовсе не улыбалось.Семья, сидевшая вместе с ней за столом, была занята завтраком: они ели, разговаривали, смеялись, но Алатея, погрузившись в свои мысли, почти не слышала их. Взяв свой тост, она принялась хрустеть им. Ей надо сохранить хотя бы видимость того, что главное лицо в расследовании она. Но как совладать с Кинстером? Его кинстерское величество теперь уже не согласится на роль подчиненного, и нечего биться головой о стену. Однако из этого вовсе не следует, что она будет покорно позволять ему принимать решения и следовать им.И все же… Почему бы не польстить ему? Но с другой стороны, как она смогла бы узнать, что он не обманывает и не действует вопреки ее воле?Ей придется регулярно встречаться с ним, и эта перспектива тревожила ее. Логично было бы ей самой подготовить их следующую встречу, но пока что она еще не оправилась от предыдущей.Она рассчитывала на глубоко укоренившиеся в нем рыцарские чувства и даже не предполагала, что он потребует от нее награды столь гнусным образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95