— Я пойду посмотрю щенков. Они, наверное, сильно выросли за эти две недели.
Она присела в реверансе, потом направилась к дверям, ведущим на лужайку.
Люк счел себя обязанным сказать:
— Самый крупный кобелек уже усыновлен — не привязывайся к нему.
Порция остановилась и оглянулась на брата.
— А я думала, что он будет чемпионом. Значит, ты отдал его кому-то?
Люк кивнул на жену:
— Я отдал его Амелии.
— Ах! — Улыбка Порции была воистину восхитительна. Она радостно посмотрела на Амелию: — Как вы его назвали?
Люк едва не застонал и на мгновение закрыл глаза.
— Он показался мне большим любителем приключений. — Амелия улыбнулась в ответ. — Его зовут Галахад из Калвертон-Чейза.
— Галахад! — Порция схватилась за спинку стула, лицо у нее засияло. — И Люк согласился?
Амелия пожала плечами:
— Это имя его собакам еще не давали.
Порция посмотрела на брата; судя по ее лицу, она быстро поняла причину. Он бы предпочел, чтобы она ошиблась. Глаза ее сузились, сверкнули догадкой, но она сказала только:
— Замечательно! Пойду посмотрю на это чудо.
И она направилась к дверям.
Пенелопа поставила свою чашку, схватила два бисквита.
— Пока, дорогой братец! Подожди меня, Порция, я тоже должна на это посмотреть.
Кивнув матери и Амелии, Пенелопа побежала за сестрой.
Напряжение в комнате понизилось до нормы. Все заулыбались и слегка расслабились. Люк надеялся, что Амелия отнесет замечание Порции к имени щенка — он-то был уверен, что его несносная сестренка имела в виду нечто более личное.
Минерва поставила чашку.
— Конечно, кроме посещения Астли и музея, за неделю произошли и другие интересные события. — И вместе с Эмили и Энн она посвятила Люка и Амелию в подробности, передав им добрые пожелания своих приятельниц. — Когда вы вернетесь в Лондон осенью, вместе с Декстером и Амандой, можете быть уверены, что вам не дадут проходу.
— К счастью, все скандальные слухи к тому времени затихнут, ведь интересы в обществе переменчивы. — Люк небрежно поправил манжеты.
Минерва с ухмылкой взглянула на него:
— На это не надейся. Учитывая, что Мартин с Амандой нашли убежище на севере, а вы венчались в Сомерсхэме и сразу уехали сюда, хозяйки салонов будут ждать своего часа.
Люк скривился, Амелия улыбнулась.
Мисс Пинк, оправившись от дороги, встала и, извинив шись, вышла. Эмили и Энн, допив чай, тоже решили уйти к себе.
— Я велела подать обед в шесть часов, — проговорила Амелия, когда они присели перед ней в реверансе.
— О Боже! — воскликнула Эмили. — Мы к тому времени умрем от голода.
Амелия мягко улыбнулась:
— Как приятно вернуться домой.
Девочки вышли из комнаты, и Минерва повернулась к Люку:
— Можно ожидать письма от Киркпатрика — по моим предположениям, через неделю.
— Неужели он настроен так серьезно? — удивился Люк.
Минерва хмыкнула:
— Нетерпеливо, друг мой. Думаю, тебе это знакомо.
Эту реплику он оставил без ответа.
Затем Минерва добавила уже серьезнее:
— Хорошо было бы пригласить его сюда, но я не хотела ничего предпринимать, не посоветовавшись с тобой.
Он перевел взгляд на Амелию — та внезапно поняла подтекст их разговора.
— Разумеется, — улыбнулась она. — В конце июля или лучше в начале августа?
— Как вы решите. Мы пробудем здесь до конца сентября.
Амелия посмотрела на свекровь, которая спокойно восседала в своем кресле.
— Мы решим это, как только получим от него письмо. А мы непременно его получим, — заверила она. — Это значит, что Эмили пристроена. — Она посмотрела на сына, затем на невестку. — Не спрашиваю, как вы поживаете, — уверена, что вы освоились здесь без особых трудностей. Здесь было очень жарко?
Проклиная свою память, которая мгновенно вернулась к тому долгому дню, половину которого они с Люком провели в постели, Амелия надеялась, что ей удалось не покраснеть.
— Да, здесь была пара дней, когда погода стояла очень жаркая. — Она старалась не смотреть на Люка.
Минерва встала.
— Наверное, неразбериха кончилась. Мне пора пойти к себе и отдохнуть часок. В шесть, вы сказали?
Амелия кивнула.
— Увидимся в гостиной. — И, кивнув обоим, леди Калвертон направилась к двери. На пороге она остановилась и обернулась, лицо у нее было озабоченным. — Пока мы одни… — Она бросила взгляд на дверь. — Собираясь, я обнаружила, что у меня исчезли две вещицы. Табакерка, расписанная глазурью, — ты ее знаешь, Люк, — и флакон для духов с золотой пробкой. Эти вещицы маленькие, но старинные и очень ценные. Они были в моей гостиной, и обе именно исчезли, а не затерялись. Что ты об этом думаешь?
Люк нахмурился:
— Мы не нанимали новую прислугу.
— Да, сначала я тоже подумала об этом, но все они рабо тают у нас много лет.
Вряд ли это мог сделать кто-то из домашних.
Люк кивнул:
— Я узнаю у Коттслоу и Хиггс — может быть, кто-то заходил к нам по поводу каминов или чего-то такого.
Лицо Минервы прояснилось.
— Конечно, ты совершенно прав. Наверняка это именно так. И как же это грустно — присматривать за подобными безделушками всякий раз, когда в доме появляется посторонний.
С этими словами она вышла.
Амелия поставила пустую чашку и встала. Они с Люком стояли и смотрели на дверь, за которой исчезла его мать.
Они переглянулись. Ошибиться было невозможно — в его темных глазах бродило желание. Но он сдержал себя.
— Пожалуй, я пойду взгляну, как дела на псарне. Порция и Пенелопа имеют собственные представления обо всем на свете, и обе очень своенравны. А потом мне придется заняться делами в конторе.
Она отнеслась к его словам с легкой улыбкой, взяла его под руку и повернулась к высокому окну.
— Я тоже пойду на псарню — присмотрю за твоими сестрицами, как бы они не испортили Галахада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119