А это значило, что ей следует отнестись к его нынешним колебаниям более снисходительно.
Она обняла его за шею.
— Хорошо. Как хотите.
Подозрение, мелькнувшее в его темных глазах, заставило ее улыбнуться еще шире; она пригнула его голову вниз, притянула к себе его губы.
— Пусть все идет, как идет.
Их губы встретились в согласии; Люк почти не верил в свою удачу.
Но какая-то часть его сознания; смотрела на эту удачу с циничным скептицизмом, который не оставлял его, когда они в молчаливом согласии присоединились танцующим и закружились в первом вальсе. Он кружил ее по залу, чувствуя, что она от души наслаждается моментом, наслаждается ощущением его объятий, уносимая вдаль музыкой, — но не мог поверить в ее искренность.
В последний раз, когда он пытался ей возразить, замедлить их скольжение к близости, она вздернула нос и отправилась флиртовать с другими. К счастью, на маскараде, где для этого имелись огромные возможности, она была уже в его объятиях — и именно на маскараде ничто не помешает ему удержать ее.
Он был законченным повесой. Удерживать внимание леди, потаенно возбуждая ее чувства, — это было его второй натурой, а маскарад был прямо создан для этого. Пустить в ход эту привычку — прикасаться к ней, ласкать ее под просторным домино, воруя поцелуи в укромных местах, — это не требовало раздумий. А когда они слишком проголодались, чтобы довольствоваться тем, что можно было себе позволить в бальном зале, он не видел ничего опасного в том, чтобы найти тихий уголок, где можно было и дальше услаждать свои чувства.
Он не видел в этом ничего опасного. Привычка привела их в маленький кабинет — такое маленькое помещение, что его как бы и не было. Больше того — в двери оказался ключ, который он и повернул. По одну сторону узкого кабинета стоял письменный стол; посередине — большое кресло, перед которым лежала леопардовая шкура.
Амелия со смехом откинула капюшон. Люк опустился в кресло и стянул с себя маску.
Она уселась ему на колени, шурша шелком, пылко потянулась к его губам. Он нашел завязки ее домино и ловко развязал; тяжелый плащ скользнул вниз и лег грудой у их ног. Она тоже сняла полумаску, придвинулась к нему, положила руки ему на грудь. Губами она дразнила его, искушая.
Он пылко ответил на ее вызов. Они пришли сюда, надеясь провести вечер в обществе друг друга; больше им ничего не было нужно.
Очень скоро головы закружились у обоих, но не от шампанского леди Корк. Поцелуи становились жарче, вызывали воспоминания; она стала мягче, он соответственно тверже. Он пришел к логическому и разумному выводу, что ублажать ее поцелуями и ласками — это справедливо; не стоит отказываться от таких простых удовольствий. Как бы она ни старалась, ей не удастся его соблазнить.
Она и не соблазняла, он не заметил даже попытки с ее стороны.
Не она ведь перекатила их с кресла на леопардовую шкуру. Не она ведь устроилась под ним. Однако это произошло. Задыхаясь, с кружащейся головой, полная ожидания, она охотно помогла ему справиться с застежкой лифа, всячески поощряя его восхищаться, ласкать и пробовать ее на вкус, коль скоро он дал понять, что таково его желание.
Прежде чем он одумался, обоих охватило пламя.
Это состояние уже было ему знакомо; хотя она была новичком, страха она не испытывала. Он целовал ее все более страстно, все более откровенно, она все сильнее распаляла его.
Сначала она отчаянно впивалась пальцами в его волосы, потом расстегнула на нем рубашку и положила растопыренные ладони ему на грудь, впилась в нее ногтями, сжала его сосок крепко… еще крепче…
Откровенный призыв обрушился на него, потрясая его существо и вернув на место неповоротливые мозги. Всего лишь мгновенная вспышка сознания — вот и все, но этого было достаточно, чтобы понять, что ситуация, в которой они на этот раз оказались, была не ее виной, но его. Он ведь знал, что она принадлежит ему и он может взять ее в любое время, как только захочет.
Он и хотел. Он мог взять ее сейчас, здесь. Но в то время как он прижимался губами к ее губам, одна назойливая мысль мелькала у него в голове: а что потом? Он еще не был готов встретиться с этим лицом к лицу — с той необходимостью, которую она пробудила в нем, и с тем, что из этого может произойти. Он поддастся один раз и, быть может, обречет себя на… на что? Этого он не знал. А пока он не знает…
Он не раз бывал охвачен пламенем и знал, как с этим справиться. Он не настолько утратил волю, чтобы, поняв грозящую опасность, не избежать сетей, в которых запутался благодаря собственному желанию.
Амелия понимала, что они оказались совсем рядом с последним храмом на их пути. Казалось, поцелуи — это единственное, что еще удерживало их в этом мире, они то и дело обменивались ими, словно от этого зависела их жизнь. Что же касается тел, то ее будто расплавилось, его же, напротив, становилось все тверже, словно стальная сила, обычно наполняющая его мышцы, превратилась в каменную твердость. Горячую каменную твердость. Начиная с губ, терзавших ее губы, до рук, ласкающих ее голые груди, и ног, переплетенных с ее ногами. А его орудие… оно было в таком состоянии, какого она не могла представить даже в самых смелых своих мечтах.
Вот его рука скользнула вниз, задрала на ней юбку… Она затаила дыхание и вся превратилась в ожидание, в одно сплошное желание.
Это было совершенно новое чувство — никогда еще она не испытывала его ни с каким другим мужчиной. С Люком это означало, что будет… Она не задавалась вопросом, что будет, она знала это наверняка.
Холодный воздух коснулся ее голых ног; он задрал ее юбку и сорочку до пояса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119