Амелия воззрилась на него; Мелроуз тоже очень удивился. Существовало неписаное правило: джентльмены в присутствии дам не обсуждают столь кровожадные события, как драки болельщиков.
Однако Хардкасл прямо-таки завибрировал от желания посплетничать. Он бросил на Амелию умоляющий взгляд:
— Вы ведь не возражаете, да, дорогая? — И, не дожидаясь ответа, с энтузиазмом подхватил эту тему: — Это истинная правда — я знаю это от самого Гилроя! Говорят, что все кончится за три раунда, но…
Мелроуз едва сдерживался. Люк молча ждал, изображая легкий интерес и делая вид, что не замечает сердитых взглядов Амелии.
— И еще говорят, что теперь приз удвоен, Картрайт даже подумывает пустить шляпу по кругу.
При упоминании имени недавнего соперника Мелроуз не выдержал:
— Послушайте! Неужели все это правда? Я хочу сказать, что непохоже, чтобы Картрайту нужны были тренировки, — всего две недели назад он дрался в Даунзе. Зачем рисковать?..
— Нет, нет! Понимаете, это вызов!
— Да, но…
Люк повернулся к Амелии:
— Не хотите ли пройтись?
— Разумеется. — И она подала ему руку.
Он жестом собственника положил ее руку себе на согнутый локоть. Собеседники прервали свой спор лишь для того, чтобы коротко проститься с ними.
— Вы злой проказник, — проговорила она, как только они отошли достаточно далеко, чтобы их не было слышно. — Какая-нибудь матрона подслушает, и они забеспокоятся.
— Я же их не заставлял.
— Хм! — Амелия попыталась справиться с охватившим ее волнением. Нет, это не нервы, и она растерялась, не умея определить причины своего настроения.
Люк придвинулся к ней, обводя ее вокруг группы джентльменов. Внезапная дрожь пробежала по ее телу с той стороны, где к ней прикоснулся ее спутник, и она все поняла.
Конечно же! Она никогда не была так физически близка к нему, кроме того случая, когда он был пьян. Сейчас он вполне владел собой и был к ней ближе, чем допускали приличия. Она чувствовала его, крепкого, сильного и очень мужественного, — нерастраченную мужскую силу рядом с собой.
Мгновение спустя она осознала, что чувство, которое он вызвал у нее, не было паникой или страхом, но чем-то гораздо более головокружительным. И это ей было приятно.
Она посмотрела на него. Почувствовав ее взгляд, он покосился на нее сверху вниз — требовательно и испытующе.
У нее аж дух захватило.
Первые такты вальса влились в гомон зала. Люк огляделся, Амелия глубоко вздохнула.
И снова затаила дыхание, когда он вновь обратился к ней. Его пальцы сомкнулись на ее руке, лежащей у него на рукаве, он изящно поклонился, не сводя с нее глаз.
— Надеюсь, вы потанцуете со мной?
И именно в этот момент она ощутила, что танцевать с волком было бы куда безопаснее. Но улыбнулась, склонила голову и позволила ему увлечь себя на середину зала. Как это Аманда называла его? Леопардом?
И вдобавок смертельно опасным.
Когда он привлек ее к себе и понесся с ней в кружащейся толпе, ей пришлось согласиться с этой оценкой своей сестры.
Грудь у нее стеснилась, кожа горела огнем, голова кружилась, чувства обострились. От ожидания чего-то, от надежды. От чего-то такого, чего она не понимала, но от этого волнение ее только усиливалось.
Это было смешно — они и раньше танцевали вальс, множество раз, но такого с ней еще никогда не бывало. Никогда раньше его глаза, его внимание не были сосредоточены на ней. Казалось, он даже не слышит музыки, или, точнее, музыка стала частью какой-то ощутимой цельности, которая включала в себя и их, когда они поворачивались, раскачивались, соприкасались, когда он легко вел ее по просторному залу.
Никогда раньше она не была такой чуткой, никогда еще она не вальсировала вот так, ни с ним, ни с кем-либо еще. Погруженная в музыку, в каждый такт, в…
Что-то изменилось. Что-то основное — он не был тем человеком, с каким она танцевала раньше. Даже черты его лица стали тверже, более точеными, более суровыми. И было что-то в его глазах, когда они останавливались на ее лице, — она не могла определить, что именно, но подсознательно поняла достаточно и затрепетала.
Он это почувствовал, его веки опустились, длинные ресницы прикрыли темные глаза. Губы его изогнулись, рука передвинулась ей на спину, успокаивая, поглаживая.
Она напряглась.
— К чему вы клоните?
Эти слова сорвались с ее губ прежде, чем она успела подумать, — тон их был так же подозрителен, как и ее взгляд.
Люк широко раскрыл глаза, подавил желание рассмеяться, переспросить ее, а как думает она, к чему это он клонит. Вдруг скрытый смысл этих слов поразил его, и смеяться ему совсем расхотелось — но все равно ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы скрыть свою радость собственника, чтобы не дать самодовольной улыбке появиться на губах. Несмотря на все усилия, она все же, наверное, появилась, и он поспешил заглушить негодование, появившееся в ее глазах.
— Не беспокойтесь — я знаю, что делаю. Я же говорил вам сегодня — следуйте за мной.
Они закружились по залу, и он опять передвинул руку, лежащую у нее на спине, обнимая ее все крепче.
— Я вас не укушу, но не думаете же вы, будто я вот так, сразу, изменю свою программу?
Или вообще изменю, подумал он, но вслух этого не сказал. Мрачное выражение тут же исчезло из ее глаз; он ощутил, как она вновь расслабилась в его объятиях — точнее, расслабилась больше, чем до того.
— Вот как… Понятно.
Он искренне в этом сомневался. Ему и самому не было понятно. Понадобилось какое-то время, чтобы он проследил за направлением ее мысли и сообразил: она решила, что впечатление, которое, Люк это знал, он произвел на нее, было просто частью… его загадочности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119