Качество, о котором она не забывала, но которым, насколько ему было известно, не пользовалась после смерти его отца. Он никогда не понимал союза своих родителей, потому что мать была умна и проницательна, но при этом оставалась непоколебимо верна этому бесхребетному, никудышному человеку и даже после его смерти хранила память о нем.
Она увидела его и подняла брови. Люк улыбнулся, вошел и придержал дверь для миссис Хиггс, которая, склонив голову, проплыла мимо него, чтобы поставить поднос на низенький столик рядом с креслом матери.
— Я принесла две чашки на всякий случай и много печенья… Вам понадобится что-нибудь еще, милорд?
— Благодарю вас, миссис Хиггс, этого вполне достаточно.
Мать тоже поблагодарила ее — улыбкой.
— Да-да, Хиггс, благодарю вас. Скажите, обед готовится так, как мы решили?
— Да, мэм. — Миссис Хиггс выпрямилась и лучезарно улыбнулась им обоим. — На дороге все спокойно, и в мире тоже все в порядке. — С этим победным сообщением она сделала неуклюжий реверанс и быстро вышла, закрыв за собой дверь.
Улыбка матери стала еще шире. Она протянула руку, и Люк пожал ее, получив в ответ крепкое пожатие ее пальцев.
— Она весь день сегодня скачет, как будто ей опять восемнадцать лет. — Подняв глаза на него, она сказала: — Ты воскресил нас к жизни, сын мой. Говорила ли я тебе, как я тобой горжусь?
Глядя в ее любящие глаза, лучистые и подозрительно блестящие, Люк подавил мальчишеское желание шаркнуть ножкой и склонить голову. Он весело улыбнулся и махнул рукой.
— Никто так не рад этому, как я.
Он сел в кресло напротив шезлонга.
Минерва окинула его проницательным взглядом, после чего протянула руку к чайнику.
— Я пригласила Роберта отобедать сегодня у нас. Стол будет накрыт к шести — для нас рановато, но ты же знаешь его характер.
Люк взял протянутую матерью чашку.
— Что с Эмили и Энн?
— Я сказала им, что они слишком часто выезжают. По скольку на сегодня у нас нет приглашений, я предложила им поспать до семи, потом пообедать у себя в комнатах и начать готовиться к балу у Маунтфордов.
Люк хмыкнул. Его матушка была таким же безжалостным манипулятором, как и он сам.
— А теперь скажи мне, — Минерва с чашкой в руках откинулась назад, отпила немного чаю и внимательно по смотрела на сына, — чем ты встревожен?
Он весело улыбнулся:
— Вряд ли это можно назвать тревогой — я решил жениться.
Минерва заморгала, замерев, и наконец изумленно распахнула глаза.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, но не слишком ли это внезапное решение?
— И да, и нет. — Он поставил на стол чашку, размышляя о том, как бы ему изловчиться и не слишком откровенничать. Его мать бывала на редкость проницательна, особенно когда дело касалось ее отпрысков. Единственный, кого она не могла раскусить с присущей ей легкостью, был его брат Эдвард, недавно высланный из страны за преступления, мотивов которых они так и не поняли.
Отбросив мысли об Эдварде, Люк устремил взгляд на мать.
— Как тебе известно, до вчерашнего дня мое положение было таково, что я просто не мог думать о женитьбе. А на леди, о которой идет речь, я обратил внимание уже некоторое время назад.
Минерва не сводила с него глаз.
— Это Амелия Кинстер, — изрекла она.
Он с трудом скрыл изумление. Неужели его мысли так легко можно прочесть?
— Именно так. Мы решили…
— Подожди. — Глаза у Минервы стали круглыми. — Она что же, согласилась?
Он слегка смутился.
— Вчера вечером у нас была короткая встреча. — Он предпочел не объяснять, где именно. Пусть мать думает, что они встретились на каком-нибудь балу. — Сегодня днем мы снова встретились и вновь заговорили об этом. Конечно, это все только предположения, но… — Он пытался найти выход, но так и не нашел способа уклониться от разумного объяснения событий. Он вздохнул: — Честно говоря, это она сделала мне предложение.
— Боже мой! — Брови Минервы высоко взлетели. Теперь она была воплощенный вопрос.
— Она рассказала мне все. По многим мелочам она поняла, что мы находимся в затруднительном положении. Она хочет выйти замуж, что разумно и правильно — после замужества Аманды она осталась в одиночестве, и для нее это состояние непривычно, — но не желает искать себе мужа среди тех достойных поклонников, что кружат вокруг нее в надежде на ее внимание.
— Значит, она остановила свой выбор на тебе?
Люк пожал плечами.
— Мы с ней знаем друг друга с детства. Изучив финансовое положение нашей семьи, она решила, что наш брак уладит все проблемы. Она станет моей женой, виконтессой, обретет статус замужней дамы, а наше финансовое состояние поправится.
— И что же ты?
Люк встретился взглядом с темными глазами Минервы. И произнес, помолчав:
— Я согласился.
Мать больше не задавала вопросов — она изучала его лицо, потом кивнула в ответ на какие-то свои мысли и стала пить чай. Прошло несколько минут, и она опять посмотрела ему в глаза.
— Я не ошибусь, если предположу, что ты не сказал ей, что теперь сказочно богат?
Он пожал плечами:
— Это вызовет некоторую неловкость — ты же знаешь, какая она. Она… — Он с трудом удержался, чтобы снова не пожать плечами, но вместо этого взял чашку и глотнул чаю. Люк надеялся, что мать не станет больше расспрашивать его о мотивах его согласия.
Она и не стала, во всяком случае, словами, но долго внимательно разглядывала его. Ее взгляд, темный, проницательный, он ощущал почти физически. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не заерзать в кресле.
Минерва поставила чашку на блюдце.
— Давай посмотрим, правильно ли я поняла. В то время как некоторые мужчины притворяются, что страстно влюблены или по крайней мере испытывают нежные чувства, чтобы скрыть, что они женятся из-за денег, ты пытаешься притвориться, что женишься из-за денег, тогда как…
— Это ведь только на время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119