Она, как он представлял, просто посмотрела бы в глаза римским командирам и спокойно указала им на то, что они незаконно вторглись в ее владения. А потом, сложив на груди руки и нетерпеливо топая ножкой, приказала бы им удалиться.
И очень вероятно, они бы ушли.
Как ушел он…
Гэрри встряхнулся, отгоняя эти мысли. Глубоко вздохнув, он поднял голову и увидел, что стоит в конце Саут-Одли-стрит. Впереди маняще зеленели тенистые лужайки Грин-парка.
Решив прогуляться, он пересек Пиккадилли. Еще было рано для прогулок аристократов, и большинство наверняка отправится в Гайд-парк по соседству. Грин-парк оккупировали няни с детьми и влюбленные пары, прогуливавшиеся по дорожкам.
Он медленно шел, впитывая мирную тишину, стараясь ни о чем не думать.
Пока крикетный мяч не ударил его по колену.
Гэрри подавил недовольный возглас, уже готовый было сорваться с его губ, остановился и поднял мяч, оглядываясь в поисках владельца.
Вернее, как оказалось, владельцев.
Их было трое, один чуть постарше, но и ему едва ли было больше семи лет. Они выступили из-за дерева и осторожно приблизились к нему.
— Я… мне очень жаль, сэр, — пропищал старший. — Вам не больно, сэр?
Гэрри едва не засмеялся.
— Ужасно больно, — сурово ответил он. Все три личика испуганно вытянулись. — Но полагаю, я выживу.
Они облегченно вздохнули и с надеждой посмотрели на него. Огромные глаза, опушенные длинными ресницами, лица невинные, как у ангелов.
Найдя пальцами шов мяча, Гэрри сдался и улыбнулся. Он присел на корточки, чтобы сравняться с ними ростом, и закрутил мяч, как волчок, на ладони.
— Ох… здорово!
— Как вы это делаете?
Мальчики окружили его, забыв о вежливой сдержанности. Гэрри показал им трюк, усвоенный во время длинных летних детских каникул. Они охали, ахали и пробовали сами повторить его.
— Джеймс! Адам! Куда же вы подевались? Марк?
Троица виновато оглянулась.
— Нам надо идти, — сказал старший. Затем улыбнулся так, как может улыбаться только маленький мальчик. — Огромное спасибо, сэр.
Гэрри усмехнулся, встал и смотрел, как троица спешит к толстой нетерпеливой няне.
Он все еще усмехался, когда слова миссис Уэбб зазвучали в его ушах: «Человек должен решить, что ему необходимо больше всего в жизни».
Он не думал о своем самом заветном желании уже много лет. Десять лет. Десять лет назад он преследовал свою цель с тем, что было в то время его главным качеством, — самоуверенной импульсивностью. И обнаружил, что он и его мечты преданы.
И он спрятал свои мечты подальше, запер их в самых глубоких тайниках души и никогда больше не выпускал на свободу.
На его губах появилась циничная улыбка. Он отвернулся и продолжил прогулку.
Но не мог свернуть мысли с выбранного ими пути.
Он прекрасно знал, чего больше всего хочет от жизни — и тогда, и сейчас; несмотря на прошедшие годы, он мало изменился.
Гэрри остановился и заставил себя сделать глубокий вдох. За спиной еще слышались тонкие голоса его новых знакомых, покидавших парк со своей няней. Вокруг него под строгим наблюдением играли подростки. Тут и там прогуливались джентльмены под руку с женами, окруженные детьми.
Другие жизни были полны, его оставалась пустой.
Может быть, в конце концов пора рискнуть? Первая попытка обернулась катастрофой, но неужели он так труслив, что не сможет попробовать снова?
Вечером он отправился в театр. Его мало занимал сам спектакль и еще меньше — маленькие светские драмы, разыгрываемые в коридорах, но, к его несчастью, прелестная миссис Бэббакум изъявила желание познакомиться с игрой великого трагика Эдмунда Кина. Эмберли с удовольствием повиновался.
Из тени у стены партера, напротив ложи, заказанной Эмберли, Гэрри смотрел, как рассаживается маленькая компания. Только что прозвенел звонок, и публика засуетилась. Сливки общества занимали места в ложах, щеголи из партера пялили на них глаза, менее удачливые наблюдали с галерки.
Гэрри увидел, как Эмберли эффектно усаживает Люсинду. Она была, как обычно, в синем платье, но сегодня — с сиреневым оттенком. Серебряная вышивка украшала декольте. Ее темные, высоко поднятые волосы открывали бледное лицо. Расправив юбки, она подняла глаза на Эмберли и улыбнулась.
Гэрри почувствовал, как холод пробирается до самой глубины его существа.
Эмберли засмеялся и заговорил, наклонившись, чтобы Люсинда не напрягала слух.
Гэрри перевел взгляд на остальных. Саттерли болтал с Эм, сидевшей рядом с Люсиндей. Хетер Бэббакум с размаха плюхнулась в кресло позади Эм. Гэрри заметил стоящего за Хетер Джеральда. Его поза красноречиво говорила о том, как он относится к своей очаровательной подопечной.
Ошеломленный, Гэрри нахмурился. Он легко читал по лицу Джеральда даже с такого расстояния. Его брат выглядел слишком заинтересованным. Гэрри подумал, что надо будет предупредить брата, но тут же осекся. Хетер Бэббакум, конечно, юна, но искренна и честна. Кто он такой, чтобы выступать против нее?
Его взгляд снова устремился на Люсинду. Он скривился, насмехаясь над самим собой.
Кто он такой, чтобы спорить с любовью?
Какая другая причина могла привести его сюда, если не сильнейшее стремление успокоиться?
Даже Долиш стал смотреть на него со странным чувством, похожим на жалость. На раздраженный вопрос «Что, черт побери, случилось?» его преданный слуга, почесав подбородок, ответил: «Просто очень похоже, что вам невесело… Если вы понимаете, о чем я».
Гэрри свирепо посмотрел на него и прошел в библиотеку… но он прекрасно понял, что имел в виду Долиш. Последняя неделя была сущим адом. Он думал, что достаточно легко будет вычеркнуть Люсинду Бэббакум из своей жизни, учитывая, как недавно она в нее вошла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82